Владимир Панин - Карельский блицкриг [litres]

Разгоряченные своим успехом в отражении русского штурма упрямые финские парни рвались в бой. Под воздействием агитаторов молодое пополнение желало показать русскому агрессору, где живет финский Дед Мороз – Йоулупукки, приход которого ожидался в скором времени.

Все солдаты и офицеры были в приподнятом настроении. Перед началом наступления в тех соединениях, где были патефоны, поставили песню «Нет, Молотов!», ставшую своеобразным гимном для защитников Карельского перешейка. Многим казалось, что светившее в этот день солнце было солнцем Аустерлица, но думавшие так мечтательные финны жестоко ошибались.

Сидя в хорошо укрепленных дотах и блиндажах, они могли успешно держать оборону, но вот наступление оказалось не их коньком. Все их действия были зеркальным отражением действий бойцов Красной армии.

Артиллерийский обстрел был начат без предварительной подготовки. В течение пятидесяти минут финны били по площадям, в твердой уверенности, что русские дикари держат все свои силы в районе передовых позиций. Также не была проведена инженерная разведка. Ошибочно полагая, что огонь их артиллерии полностью разрушит заграждения из колючей проволоки противника, саперы не стали проделывать в них проходы. В том, что проволочные заграждения противника уничтожены лишь частично и в некоторых местах русской обороны имеются минные поля, финские солдаты узнали только в ходе своего наступления.

Слепо повторяя действия командиров Красной армии, финские генералы и полковники вводили свои соединения по частям. Вместо того чтобы одномоментно атаковать место намечаемого прорыва всеми силами одного полка, финны вводили в бой своих солдат поротно и побатальонно.

Глубокий снег, гранитные камни и собственные бетонные надолбы не позволили Эстерману поддержать действия пехоты тем малым количеством танков, которым располагала его армия. В некоторой мере их роль исполнили минометчики, пытавшиеся огневым валом расчистить дорогу своим отважным солдатам.

Внезапное контрнаступление противника на Карельском перешейке не застало бойцов 7-й армии врасплох. Попав под огонь орудий противника, красноармейцы отошли от переднего края, оставив в траншеях только одних наблюдателей, а когда финны пошли в атаку, вернулись на свои позиции.

По мере приближения противника на его атакующие цепи обрушились мины и снаряды, а затем ударили и пулеметы. В умении обороняться русский солдат мало в чем уступал самим финнам, а быть может, и даже превосходил их. В отличие от финнов, красноармейцы не имели в своем распоряжении дотов и дзотов, но находясь лишь в блиндажах и хорошо оборудованных огневых точках, при помощи пулеметов и винтовок они сумели отразить наступление противника.

В большинстве случаев славные сыны Суоми не смогли добежать до траншей противника и были вынуждены залечь в снег. Как ни кричали на солдат офицеры, как ни размахивали своими пистолетами, пулеметный огонь не позволял финнам приблизиться к линии русской обороны.

Только в двух местах, благодаря тому, что между отражавшими наступление врага полками имелись разрывы обороны, финнам удалось продвинуться вперед и ударить в тыл советских войск. Одна из финских рот вышла к штабу полка, но была остановлена и отброшена назад благодаря танковому взводу, по счастливой случайности оказавшемуся в этом месте.

В другом случае прорвавшиеся финны наткнулись на стрелковую роту, идущую в сторону передовой для ротации. Обнаружив присутствие противника, капитан Самохин не растерялся и, развернув солдат в цепь, повел их в штыковую атаку. Завязалась рукопашная схватка, в которой горячие финские парни не выдержали испытание трехгранным штыком и отступили, так и не успев сказать русским, где живет Йоулупукки.

Итоги первого дня «рождественского» наступления для генерала Эстермана были безрадостными. Ни на одном направлении финнам не удалось, не только продвинуться вперед, но даже выбить противника из его передовых траншей.

Простая логика подсказывала, что необходимо выявить причины неудач и, осмыслив их, принять необходимые меры, однако это сделано не было. Слепо копируя действия противника, на следующий день финны предприняли новое наступление, но по прежним шаблонам. Вновь часовая артподготовка по площадям, после чего последовала атака на позиции противника с криками «За Маннергейма! За Суоми!».

Озлобленные вчерашней неудачей и разогретые пламенными речами агитаторов, финские солдаты шли в атаку с твердой уверенностью, что сегодня им удастся прорвать оборону противника, что они смогут обратить его в бегство и оттеснить от главной линии финской обороны. Настрой у них был исключительно боевой, но вот исполнение отвратительное. Многие огневые точки советской обороны не были подавлены, а засевшие в окопах бойцы не были уничтожены огнем финской артиллерии. Кроме этого, за ночь советское командование начало срочно подтягивать к местам сражений дополнительные соединения.

Откажись финны от своей прежней тактики, введи они в бой вместо батальона полк, то возможно, они смогли бы прорвать советскую оборону и потеснить обескровленные ряды 7-й армии, но этого не случилось. Они по-прежнему вводили в бой свои войска побатальонно, и это позволило державшим оборону красноармейцам продержаться до подхода подкрепления.

Общие потери убитыми, ранеными и пропавшими без вести в результате двух дней наступления финской армии составляли более двух тысяч человек.

Когда вечером второго дня Эстерман доложил Маннергейму о понесенных его войсками потерях, то услышал горький упрек в свой адрес.

– Боюсь, что если ваше наступление продлится еще один день, то я рискую оказаться в роли царя Пирра, – холодно резюмировал Маннергейм доклад подчиненного и приказал прекратить наступление. – Вам, генерал, следует брать пример с полковника Талвела! Его наступление идет гораздо успешнее вашего.

Финское наступление севернее Ладоги действительно развивалось гораздо успешнее, но для этого были свои причины. К моменту начала наступления полковник Талвела сумел создать мощный кулак из двух полков, тогда как противостоящие ему советские войска были серьезно измотаны непрерывным наступлением. Подкрепление только-только стало поступать в полки и дивизии, но комкор Панин отдал приказ о возобновлении наступления. В день, когда полки полковника Талвела пошли в наступление, комкор прибыл в расположение дивизии комдива Беляева, чтобы лично наблюдать за исполнением своего приказа.

Финны на несколько часов опередили своего противника, начав интенсивный артиллерийский обстрел русских позиций, а затем перешли в наступление.