Владимир Панин - Карельский блицкриг [litres]

– У меня аналогичное мнение, но чувство приличия и дипломатический этикет не позволяют мне сказать это в лицо господину Даладье. Это вы, военные, можете открыто назвать белое белым, а черное черным, в дипломатии все, увы, не так, – с некоторым сожалением в голосе произнес премьер. – Но не будем о грустном. Значит, Благовещение остается временным ориентиром начала проведения высадки нашего десанта под Мурманском и аврал отменяется.

– Совершенно верно, сэр. Мне кажется, что для того, чтобы сделать французов более сговорчивыми в плане отправки войск в Финляндию, следует намекнуть о возможности замены их дивизии польскими соединениям. Это вызовет у них привычное подозрение в нечистой игре с нашей стороны, со всеми вытекающими из этого последствиями.

– Мысль неплоха, главное не переусердствовать. Иначе самомнение поляков возрастет до небес, а Даладье серьезно обидится и в качестве ответной меры не станет поддерживать нас в действиях на юге.

– Это будет довольно трудно сделать, сэр, – возразил Айронсайд. – В отличие от Финляндии, на юге от французов требуется отправка самолетов, а не солдат. Тут слишком мало возможностей для маневра, да и у верховного комиссара в Сирии очень чешутся руки подраться со Сталиным.

– Мне нравится ваш боевой настрой, Эдмунд. Будем надеяться, что новый год, который мы скоро впустим в свой дом, принесет нам больше удачи, чем тот, что уйдет от нас через заднее крыльцо, – высказал традиционное пожелание Чемберлен.

Каждая из сторон строила большие планы и имела серьезные надежды на наступающий високосный 1940 год, которому предстояло стать годом большой войны или относительно спокойной мирной передышки.

То, что командование взялось за подготовку к прорыву финских укреплений всерьез и основательно, Любавин почувствовал вскоре после своего прибытия на новое место службы. Едва приняв командование батальоном, он тут же получил приказ от комполка наладить на своем участке разведку инженерно-оборонительных сооружений противника.

Учитывая то состояние, в котором достался ему батальон, задача была довольно трудной. Людей катастрофически не хватало, о проведении полномасштабных разведывательных действий не могло быть и речи, но Любавин нашел выход из трудного положения. Не имея возможности посылать разведчиков в тыл противника, старший лейтенант делал упор на наблюдение за передовой противника. При этом он не ограничился одним отданием приказа, а подошел к этому делу всесторонне и творчески. Побывав в каждой из рот, Любавин сам произвел отбор личного состава и назначение в наблюдатели, стараясь выявить тех людей, у которых в голове был холодный ум, а в груди пламенное сердце.

Выступая перед выбранными им солдатами, комбат старался всячески донести до них значимость порученного им задания.

– Любой выявленный вами дот, блиндаж с огневой точкой или пулеметное гнездо означает сохранение жизни ваших товарищей, которые пойдут на штурм вражеских укреплений. И наоборот, просмотренный вами узел вражеской обороны может если не сорвать наступление, то заставит заплатить большую цену за свое уничтожение, – наставлял Любавин наблюдателей.

Полностью доверяя своим избранникам, он вместе с тем ввел правило, по которому по прошествию недели наблюдатели менялись местами. Сделано это было по простой, но очень веской причине. От длительного наблюдения глаз человека мог, что называется, «замылиться». Привыкший к однообразию картины наблюдатель мог пропустить некоторые моменты, тогда как свежий взгляд со стороны мог их выявить.

Каждый вечер результат наблюдений наносился на специальную карту, созданную Любавиным для выполнения задания командования. Уже к концу недели на ней заняли свои места финские доты, сектора их обстрела, а также извилистая линия вражеских траншей и огневые точки на них.

Когда позволяли возможности, комбат сам посещал передовую линию окопов, стремясь знать обстановку воочию, а не по докладам подчиненных. Благодаря этому он хорошо знал особенности своего участка передовой, и когда батальон получил стереотрубу для наблюдения за противником, быстро нашел место для нового наблюдательного пункта.

За все это время на участке Любавина так и не появились ставшие стремительно легендарными финские снайперы «кукушки», которые по рассказам соседей не давали им продыху. Засев в специально оборудованном месте, эти «наседки» вели прицельный огонь по переднему краю советской обороны, выбивая в первую очередь командиров, наблюдателей и связистов.

Подобные действия невидимого врага создавали нервозную обстановку в ротах и взводах. Избирательные действия снайперов кроме сокращения командного состава подрывали моральный дух среди личного состава, его уверенность в скорой победе.

От встречи с ними комбата бог отвел, но вот с финскими диверсантами, которые нет-нет да и оказывались в советском тылу, ему столкнуться пришлось.

Произошло это, когда Любавин возвращался с совещания в штабе корпуса, куда простывший комполка Телегин направил его на доклад вместе со всеми имевшимися в полку разведданными.

– Обстановку ты знаешь лучше всех остальных комбатов, язык у тебя хорошо подвешен, значит, тебе все карты в руки – докладывать командованию о проделанной работе, – напутствовал тот комбата, и он не ударил лицом в грязь.

Как ни был придирчив и требователен начштаба корпуса подполковник Гребенкин, ему не удалось заставить Любавина почувствовать себя «не в своей тарелке», в отличие от представителей других полков.

Окрыленный похвалой начальства, комбат в приподнятом настроении возвращался домой, когда столкнулся с вражескими диверсантами. Вследствие наличия прорех в советской обороне отряд финских лыжников смог незамеченно перейти линию фронта и ударить по идущей в сторону передовой транспортной колонне. Умело создав на дороге затор при помощи нескольких сваленных деревьев, финны подождали, пока возле него образуется хорошая пробка, а потом ударили из автоматов и пулеметов по задним грузовикам.

Среди не ожидавших нападения людей возникла паника, которая быстро захлестнула всю колонну подобно пожару. Спасаясь от вражеского огня, они бросились врассыпную, не помышляя дать отпор напавшему на них финскому отряду.

В столь сложной ситуации не самым лучшим образом показал себя командир боевого охранения, которое сопровождало колонну, капитан Дериглазов. Едва колонна встала, он тотчас потребовал к себе командиров взводов и отделений, чтобы дать им ценные руководящие указания по расчистке дороги.

Заметили ли финские снайперы движение командиров или это была чистая случайность, которая бывает на войне сплошь и рядом, трудно сказать. Но едва только командиры собрались возле «эмки» капитана Дериглазова, как по ним тотчас ударили вражеские автоматчики, убив или ранив практически всех из них.