Евгений Шалашов - Польская линия [СИ]

Кажется, Артузов не шутил. Спрашивать же – согласен он на размен или нет, глупо. Если бы не был согласен, то не просил бы у Смирнова телохранителей для меня.

– А ты уверен, что боевая группа в Смоленске? – поинтересовался я. – Если линия фронта отошла ближе к Польше, то Тухачевского надо искать либо в Орше, либо в Минске. Игорь Васильевич, штаб фронта в Минске?

– Штаб в Минске, а сам Тухачевский где-то за городом, на польском фольварке обитает. Охрана у него численностью до роты, – сообщил Смирнов. – Это не тайна, а фольварк тот отыскать несложно.

– Добржанский со своими людьми сейчас выясняет, где группа, – пояснил Артузов. – Он-то себя резидентом считал, но в группе и другие начальники есть. В Смоленске связные остались, явки, склад с оружием. Вот когда Добржанский выяснит, кто и куда ушел, а мы арестуем участников, то после этого он твою голову и возьмет.

– И как он это себе представляет? Ты меня подводишь под его выстрел или как? – недоумевал я.

– Да нет, все проще. Когда Добржанский тебя убьет, то я выпишу ему охранную грамоту, чтобы от ВЧК не было никаких претензий, а предварительно Дзержинскому телеграфирую, его согласие получу.

Нет, это Артур хорошо придумал – согласиться разменять мою голову взамен целой банды террористов (виноват, группы польских патриотов), жаждущих ухайдакать будущего «красного маршала». Но я и не подумал упрекать Артузова. Вполне возможно, что и сам на его месте поступил также. Ну, если разобраться, что из себя представляю я, а что Тухачевский? Я – один из множества начальников губернского чека, а Михаил Николаевич – краса и гордость РККА, непобедимый и выдающийся полководец, олицетворяющий, к тому же, еще и старый офицерский корпус, перешедший на сторону трудового народа. Для сохранения жизни успешного командующего фронтом положат треть ВЧК, и не поморщатся. Впрочем, это я утрирую. Треть Феликс Эдмундович не отдаст, но вот десятую часть – вполне возможно. Так что, спасибо Артуру Христиановичу, что поставил меня в известность. Век за него стану бога молить.

Другое дело, что мне самому идея не очень нравилась. Моя голова – единственная и неповторимая, и мне она пока дорога. Тем более, если бы речь шла о ком-то другом, более значимом, то можно бы и подумать. А тут, Тухачевский…

Интересно, а как Добржанский представляет себе «охранную грамоту»? Артузов, это вам не кардинал Ришелье. Помните – «Все, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию, и для блага государства»? В случае моей смерти, всплыви эта «грамотка», Артура первого же за жабры возьмут. Это не его уровень. Мой друг, в лучшем случае «тянет» на графа Рошфора, но уж никак не на всесильного кардинала. Или, это лишь фикция со стороны польского резидента? Предупреждение, так сказать, о намерениях?

Интересно, за что экс-резидент на меня обиделся? За «сыворотку правды»? Или за то унижение, которому я его подверг – типа, ты здесь никто, и звать тебя никем? Или, за все и сразу? Подозреваю, что настоящей причины я все равно не узнаю, потому что уже решил – если увижу Добржанского, то пристрелю его, не заморачиваясь вопросами. Есть, разумеется, вероятность, что он убьет меня первым, но в этом случае, мне уже будет все равно.

Впрочем, все это лирика. Начальник смоленского губчекапообещал приставить ко мне двух охранников, из числа бывших филеров, таинственным образом переживших две революции, и два года гражданской войны. Мол – люди проверенные, умеют «брать след» похлеще легавой, а незаметны, как хамелеоны. Правда, одно дело негласное наблюдение, совсем другое – охрана объекта. Ну, в крайнем-то случае, хотя бы сообщат, что меня убили. Шучу. На самом-то деле, веры в «негласную» охрану, у меня нет. Теперь придется ходить по улицам и опасаться, что подстрелят из-за угла. Впрочем, а когда, за последние два года у меня по-другому было? И в Череповце остерегаться приходилось, и в Архангельске. Вот, разве что, не боялся пули из-за угла в те месяцы, чтоизображал переплетчика в городской библиотеке, так там другие проблемы были. Работа у нас такая, понимаете ли. Врагом больше, врагом меньше.

Но сидеть без дела скучно. Артузов с помощниками бегают по городу, кого-то ищут, заодно контролируют своих поляков, чтобы те не отбились от рук. Не знаю, как они это делают, но главному контрразведчику виднее.

Личный состав у меня потихонечку начинает дуреть. Нет, нужно срочно заняться каким-нибудь делом. И тут, очень кстати, раздался телефонный звонок начальника губчека.

Игорь Васильевич позвонил и сообщил, что его агентура узнала, что на окраине города состоится встреча недобитых контриков с каким-то важным «представителем» кого-то, или чего-то, но в точности, неизвестно и, ему позарез нужны люди. Смоленских чекистов у него кот наплакал, а половина «в разгоне», армейцев привлекать не хочется – начальство у них теперь в Минске, а кто остался, побоятся ответственность на себя брать. И, вообще, красноармейцы, как всегда, вначале станут стрелять, а потом думать.

Прикинув, что весь взвод давать, будет жирно, надо кого-то в карауле оставить, и на хозяйстве, спросил:

– Двадцать пять человек хватит?

– За глаза и за уши, – обрадовано отозвался Смирнов.

– Куда выдвигаться? – поинтересовался я, потом добавил: – Нам бы еще проводника, чтобы не заблудиться.

– Я за вами пару грузовиков пришлю, на место доставят. Ждите.

Я чуть было не сказал «ок», но успел лишь произнести букву «о», спохватился и, сделав вид, что пробурчал нечто утвердительное, повесил трубку.

Вот ведь, ерш твою медь, как ни стараюсь, но все равно, лезут и лезут ненужные англицизмы. А ведь уже два года, как я оказался в прошлом. Пора, вроде бы, адаптироваться и к языку, и к жаргонизмам.

Ветер бил прямо в морду. Еще бы ему не бить, если в кабине грузовика не было ветрового стекла, да и самой кабины, по правде-то говоря, тоже не было. Моим бойцам, стоящим в кузове, было полегче, но ненамного. Они, хотя и могли отвернуть лицо, но стоять в трясущейся колымаге, которую Смирнов обозвал грузовиком, неудобно. Второй, что следовал за нами, еще хуже. Кряхтел и грозился развалиться.

Я почему-то не слишком удивился, обнаружив, что грузовик привез нас на самую окраину Смоленска. А самое смешное, что неподалеку располагалось кладбище. Ну, один в один с моей «исторической родиной», тем местом, где я принял боевое крещение, вылавливая «залетных» петроградских террористов, покушавшихся на мост через реку Ягорбу [3] Кто забыл, напомню, что это было в 1918 году, в Череповце. .

Ну, любят отчего-то нынешние шпионы такие места. С другой стороны, а чему удивляться? В провинциальных городах ни по крышам не попрыгаешь, ни по подвалам не уйдешь. Выберешь конспиративную квартиру где-нибудь в центре, очень легко перекрыть все выходы, а провинциальные городки и состоят лишь из центра, да из окраин. Стало быть, лучше искать надежное место, имеющее пути отхода, а как же окраине города, да без кладбища?