Алекс Шу - Решающий бой (СИ)

— И вот ещё что, сними частный дом где-то за городом. Можно дачу арендовать, например. Ты несовершеннолетний, поэтому лучше привлечь кого-то из своих, кому доверяешь. На крайний случай. В свете последних событий у тебя должно быть какое-то убежище, чтобы перекантоваться там сутки-двое. Больше не стоит, поскольку знать о доме будешь не только ты один. А я поговорю с Сашкой попозже. Поясню ему, что ничего ещё не кончено, у подполковника и прапорщика могут быть дружки, которые захотят отомстить. Пусть будет осторожнее. А часть ему выделит крепкого и подготовленного водителя. Могу пообщаться с Макаровым, чтобы кого-то с разведвзвода временно за руль посадил, — задумчиво чешет подбородок дед.

— А ты, на всякий случай, подготовь себе сумку или небольшой рюкзак со всем необходимым: вещами, деньгами. Так, чтобы схватить его и сорваться. Он должен быть постоянно доступен. Видишь, как события развиваются. А ведь всё ещё только начинается. Предугадать, что будет дальше, мы не можем, — строго глянул на меня генерал-лейтенант, — пусть на всякий случай под рукой будет.

— Сделаю, — кивнул я, — на балконе среди старого хлама спрячу. Родители там копаться не будут. Они уже лет пять его не трогают.

— И ещё, насколько я знаю, разговор с Ивашутиным ожидается очень серьезный. Он много чего интересного должен рассказать. События ускоряются, у нас остается немного времени, чтобы начать реализовывать наши планы, немного промедлим и будет поздно, — голос деда становится суровым, — поэтому, сразу после разговора, начинай готовиться к самым экстренным вариантам ситуаций. Со съемом дома-дачи не затягивай, и рюкзак собери, не откладывая. Будь всегда готов в темпе сорваться.

— А родители? И Машу они удочерить собираются. Уже документы подготавливают и подают. Что с ними будет, если всё в разнос пойдет?

— Раньше об этом думать надо было, Леша, — невесело улыбается дед. — Если мы проиграем, и нас государство начнёт мешать с дерьмом, ничего особенного с ними не будет. Не 37-ой год всё-таки. Да и Иосиф Виссарионович правильно говорил: «дети за родителей не отвечают». И, наоборот. Хотя крови попьют, не без этого. Разжалуют, выкинут из армии, могут и награды забрать, кто их знает. Но живы, здоровы будут, и на свободе останутся. А если какая-то опасность от бандитов будет исходить, Сашку и Настю заставлю временно в часть переселиться. Там их никто не достанет. Главное, успеть вовремя это сделать. А все формальности с удочерением я помогу побыстрее решить. Сперва с Сашкой поговорю, а потом Николаю Яковлевичу позвоню, попрошу посодействовать.

— Это было бы замечательно, — улыбаюсь я. — Кстати, а чего мы в беседке, а не в кабинете разговариваем? Думаешь, могут слушать?

— Бережёного бог бережёт, — усмехается Константин Николаевич. — Я знаю, что Петр Иванович — порядочный человек. Но он ещё и разведчик, и глава серьезного ведомства. Поэтому, всегда хочет знать больше и полностью контролировать ситуацию. Мало ли что. А как видишь, у нас появились маленькие секреты от него. Поэтому лучше было здесь всё обсудить. Тем более что сюда никто не заходил. Когда меня нет, тут сторож из местных постоянно дежурит. А рисковать и лезть сюда в моё отсутствие или обрабатывать сторожа, никто не будет. Слишком рискованно. К тому же я, на всякий случай, всю беседку перед нашим разговором проверил. Вплоть до самых крошечных предметов и отверстий. Даже под стол и скамейки заглянул. Каждый сантиметр обшарил. Нет тут ничего. А в кабинете может быть. Там слишком много мебели и вещей, куда можно незаметно жучок вкинуть.

— Понятно. Доверяй, но проверяй, — ухмыльнулся я.

— Именно, — подтверждает Константин Николаевич с каменным выражением лица. — А теперь послушай, как мы будем строить разговор с Петром Ивановичем. Чувствую, он непростым будет.

Поговорить с дедом тогда не удалось. Наше общение прервал Виктор, позвавший к столу. Картошка уже давно сварилась и просто стояла на конфорке, на маленьком огне, а мясо было подогрето к нашему приходу. Запах жареной говядины и густой пар, идущий от картошки, вызвал непроизвольное выделение слюны. В тот момент я осознал, насколько проголодался. Со своей порцией расправился за пару минут, активно работая вилкой.

Затем опять попили чай с баранками и после трапезы, отправив водителя смотреть телевизор в гостиной, продолжили разговор. Он вышел непростым. Спорили, ругались до хрипоты, отстаивая свои точки зрения, но в результате обо всём договорились. Я пообещал не проявлять дурную инициативу и обо всём советоваться с дедом. Константин Николаевич согласился поддержать меня перед Ивашутиным в желании активнее привлекаться к работе по «фигурантам».

Потом прогулялись по лесу, поужинали, и пошли на «боковую». Виктору выделили общий зал, дед ушёл к себе в спальню, мне постелили в гостевой комнате.

Ночь пролетела как одно мгновение, а утром после завтрака, приехал Ивашутин. Генерал армии прибыл в сопровождении водителя, знакомого мне двухметрового Виталия и такого же здоровенного охранника. Петр Иванович обменялся с нами рукопожатиями, оставил своих людей пить чай на кухне с Виктором, а сам со мною и дедом прошёл в кабинет на втором этаже, в котором мы общались в прошлый раз.

Когда мы расселись вокруг стола, Ивашутин начал разговор.

— Рассказывай, Алексей, что там у тебя произошло? — тяжелый взгляд начальника ГРУ буравил моё лицо.

— О похищении и разборке с бандитами? — уточнил я.

— О нём самом, — усмехнулся Петр Иванович. — Не придуривайся, ты всё прекрасно понял. Разговор у нас предстоит долгий, а время ограничено. Поэтому излагай всё по делу, четко и кратко.

— Хорошо, — кивнул я, подавив искушение гаркнуть «так точно». Подобный ответ в такой обстановке был бы лишним и выглядел как глупое ребячество.

— Давайте сделаем так. Петр Иванович, чтобы избежать лишнего словоблудства, вы спрашиваете, я отвечаю, — предлагаю начальнику ГРУ.

— Хорошо, — подобрался Ивашутин. — Кто тебя похитил и почему?

— Похитил прапорщик Ермилов с двумя бандитами из Туркменистана. Он вместе с подполковником Петренко был в розыске, из-за обвинений в воровстве и хищениях. Дальше могу высказать только свои предположения. Как вы понимаете, со мной преступники мотивами не делились.

— Говори, — коротко приказал начальник ГРУ.

— Как я понял, в своём разоблачении Петренко и Ермилов обвиняли отца. Дело в том, что у подполковника была любовница — некая Надежда Щербакова. Работала в части, подворовывала продукты. Однажды отец её поймал. Но пожалел и скандал раздувать не стал. Просто заставил вернуть всё на место. И, скорее всего, подполковник и прапорщик думали, что он её расколол, поэтому и спустил всё на тормозах. Затем, на отца была написана анонимка, обвиняющая его в критике ЦК КПСС и товарища Брежнева. В часть приехали особисты. В процессе расследования, разбирая документы, как я понял, они вышли на Петренко и Ермилова. Те, что-то почувствовали и рванули в бега, прихватив с собой пару «стечкиных» и гранаты. А потом погибла любовница Петренко.