Алекс Шу - Решающий бой (СИ)

— Мда, — Петр Миронович задумчиво почесал лоб. — Даже не знаю, что сказать. Чертовщина какая-то. Я атеист, но тут поневоле в бога поверишь.

— А теперь перейдем к недавним моментам. Помните, в июле 1972 года к вам Фидель приезжал?

— Конечно, помню, — оживился Машеров. — Я ему Минск показывал, на Курган Славы сводил.

— Вот об этом я и хочу рассказать, — ухмыльнулся я. — Команданте не стал спускаться по ступенькам, а пошел к кургану напрямик, а вы за ним, прямо в туфлях по траве. Так и спустились вместе, вдвоем. И тогда Фидель вас обнял и что-то прошептал на ухо. Помните?

— Помню, — губы первого секретаря расползлись в широкой улыбке.

— Внизу он вас приобнял за плечи и прошептал на ухо: «Tú siempre serás mi amigo». Вы это выражение запомнили. И через пару дней поинтересовались у переводчицы, что оно значило. И она вам сказала: «Ты всегда будешь моим другом».

— Ужас, — в глазах хозяина Белоруссии запрыгали веселые чертики. — Леша, я уже бояться тебя начинаю. Ты прямо Кассандра какая-то, всё про всех знаешь.

— А ещё хотите, ещё кое-что расскажу, — предложил я. — Для закрепления эффекта.

— Валяй, — благодушно разрешил Машеров, откинувшись на сиденье.

— Вы ведь сами всё понимаете, чувствуете и видите, что происходит. И нервничаете, что не можете повлиять на происходящие в стране процессы. Даже жене однажды сказали «что Леня может проспать страну». Это и в работе проявляется. Вы стали более резким, напряженным. Даже подчиненные это заметили. А когда Брежнев приехал 25 июня, спустя четыре года, после провозглашения Минска городом-героем, повесить на знамя золотую звезду и орден Ленина, вы окончательно потеряли надежду пройти в Политбюро и выправить положение в Союзе. Леонид Ильич был недоволен приемом, дешевыми подарками, недостаточным, по его мнению, «почтением», и выразил вам свои чувства. Когда вы провожали генсека, он вам тихо сказал: «Не готов ты, Петр Миронович, войти в Политбюро, не дозрел для этого. Так и будешь на местном уровне болтаться».

— Всё, обо мне хватит, — первый секретарь предостерегающе выставил ладонь. — Верю. Убедил. Лучше скажи мне Леша, что будет со страной дальше.

— А давайте я чуть по-другому сделаю. Сначала расскажу, что произойдет с вами, а потом и со страной.

— Хорошо, — кивнул Машеров, — Слушаю.

— Вам, Петр Миронович, осталось жить два неполных года. Вы будете убиты в подстроенной автокатастрофе 4 ноября 1980 года.

Я сделал паузу. Первый секретарь смертельно побледнел, и обессилено откинулся назад, закрыв глаза. Через пару секунд он пришел в себя и снова придвинулся ко мне.

— Как это произойдет и почему? — голос Машерова дрогнул.

— Произойдет это по следующим причинам. В 1976 году Косыгин пережил клиническую смерть, перевернувшись на байдарке. Спустя ещё три года в 1979-ом получит инфаркт. Он не мог полноценно исполнять обязанности Председателя Совета министров СССР. На место Косыгина требовался энергичный, деятельный и умелый руководитель, не связанный с властными группировками. И Брежнев сумел преодолеть личную неприязнь, и решил поставить на этот пост вас. О назначении планировалось объявить 21 октября 1980 года. Вы уже начали готовиться к переезду в Москву. Но заговорщикам на этом посту Машеров был не нужен. Началась подготовка к убийству. Сначала с поста начальника КГБ республики убрали преданного вам человека Якова Никулкина. 4 августа 1980 года он был отправлен на пенсию, чтобы ненароком не раскопал чего-то нехорошего. Прибывший ему на смену Балуев в белорусских реалиях не разбирался, и был человеком Андропова. Затем от вас убрали начальника охраны — полковника Сазонкина. Его перевели в центральный аппарат. Сотрудники, сменившие команду Сазонкина, оказались, некомпетентными, без соответствующего опыта охраны руководителей такого ранга. И последний акт в подготовке, чтобы вы случайно не выжили в автокатастрофе: 4 ноября один из шоферов, работающих в гараже, разбил фары, бронированного «ЗИЛА», на котором вы постоянно ездили по республике. Сделал он это, якобы, случайно, разворачиваясь на другой машине. В результате, в роковой день вы поехали на давно не использовавшейся «чайке», не обладавшей усиленной защитой. Убийцы учли ещё одно слабое звено — ваш водитель Евгений Зайцев был отличным водителем. Но с возрастом у него ухудшилось зрение, координация и реакция. Он должен был отправиться на пенсию, но упросил вас остаться на работе. Это была большая ошибка. Тем более, вы в нарушение инструкций сели рядом с водителем. И это тоже было просчитано убийцами.

Навстречу вам выехал синий «МАЗ» с сотрудником комитета госбезопасности, он намеренно создал аварийную ситуацию, заставив следующий за ним «ГАЗ» картофелевоз врезаться в чайку. Вы погибли в машине, засыпанный картошкой с ног до головы. Некоторое время находились в бессознательном состоянии, но попытки вас реанимировать успеха не принесли.

Я умолк. В салоне «волги» повисла гнетущая тишина. Из Машерова как будто выпустили весь воздух. Он сгорбился, лицо болезненно осунулось, четче проступили морщины. Передо мной сидел пожилой, усталый человек, ошеломленный полученным известием.

— А что произошло с Полиной и дочками? — нарушил тишину Машеров.

— С ними всё будет в порядке. Относительно, конечно, — успокоил я, — Полина Андреевна будет убиваться, что вас не уберегла. Но со временем успокоится. Наталья продолжит преподавать в БГУ, в 2000 году станет депутатом палаты представителей республики Беларусь. Будет жить в Минске, выйдет на пенсию. Елена станет москвичкой, кандидатом технических наук. У вас будет много внуков и правнуков. И все они станут достойными людьми.

— Ну хоть с этим повезло, — Машеров был ещё бледен, но смог через силу улыбнуться. — А теперь расскажи, что со страной может произойти в будущем.

— Это много времени займет, а скоро Петр Иванович должен вернуться, — предупредил я.

— Ничего, — отмахнулся первый секретарь. — Вместе послушаем. Рассказывай.

И я начал. Сначала поведал о приходе к власти Горбачева, антиалкогольной компании и других «реформах». Как запускалась «Перестройка» и чем она в итоге обернулась. Как все газеты, принадлежавшие ЦК КПСС и другим партийным структурам, поливали грязью «партократов» и клеймили наше прошлое. Как любовно взращивались банды спортсменов и воров в законе, обложивших данью новоиспеченных предпринимателей. О ГКЧП, распаде СССР, воцарении на троне «царя» Бориса, гремящих 90-ых, с бандитскими разборками, безработицей, нищими пенсионерами, грабительской приватизацией, расстрелом Белого дома и войнами на различных окраинах некогда единой страны.

Появился Ивашутин, деликатно приоткрыл дверцу, вопросительно глянул на Машерова. Получив разрешение, устроился на сиденье рядом с местом водителя, а я все не мог выговориться, выдавая новые подробности распада Союза и лихолетья 90-ых.