Андрей Шопперт - Колхозное строительство 72 [СИ]

Вот у нас царскую семью вроде бы грохнули – хотя есть и версия, что спокойно в Англии век свой закончили. Так у нас даже не Рюриковичи – так, сестра или тётка за Рюриковичем была. Хрень, одним словом, а не права на престол. В Японии же – прямые потомки богини! И в 1969 году всё ещё правит тот самый император Хирохито – 124-й император Японии. И правит он с 25 декабря 1926-го, то есть уже сорок три года и ещё будет править двадцать – по 7 января 1989 года. Умеют же… По совместительству он ещё и Генералиссимус японских войск.

Мы его зовём хирохитой. На самом деле, императора зовут красивым русским именем Сева. Ну, если уж быть точными – Сёва. Трудно им русские имена произносить не коверкая.

Император Сёва собрал кабинет министров.

Управляющий министр Кабинета, он же премьер-министр Японии Эйсаку Сато – брат бывшего премьер-министра Нобусукэ Киси – стоял в полупоклоне и ждал, что же скажет император. Боги в очередной раз покарали Японию. На этот раз – очень жестоко. Даже сверх всякой меры.

Глядя прямо на солнце, что заполнило огромный зал дворца, император Хирохито тихо, по слогам, произнёс:

– Боги продолжают карать меня, а вместе со мной – и мою страну. Я принял решение отречься от трона. И это не обсуждается, но перед тем, как уйти на покой, я отдам последний приказ. Приказ не вам, господин Эйсаку Сато. Приказ каждому японцу. Каждый из нас должен умереть, но при этом убить американца. Пусть умрёт миллион наших сынов, но ноги этих варваров больше не будет на нашей земле.

– …

– Ничего не начнётся. Не ты ли мне докладывал, что три часа назад кубинцы убили всех американцев на своих островах? И где эти шелудивые псы?! Они убрались зализывать раны. Псы должны убраться и с нашей священной земли. По ней ходила богиня Аматэрасу. И они оскверняют её. Не будет счастья для жителей страны Ямато, пока хоть один гайдзин топчет нашу священную землю.

Наследный принц Цугу, подойди ко мне.

Какой всё-таки чудесный воздух! Не цветут яблони и другие деревья, да и цветов немного – бывшие хозяева всё под огород пустили, а воздух тем не менее ароматами наполнен. Дышать бы и дышать.

Приходили вчера «бывшие», убирали всё – и морковь, и свёклу, и картошку. Вчера было тридцать первое августа. Всё, кончилось лето. Завтра дети в школу пойдут. Нарвали букеты астр старые хозяева домика, сказали, что больше не придут. Просили попозже, как смородина начнёт листья сбрасывать, залить кусты водой – а то в следующем году урожай будет маленьким. Заботятся. О чужих-то теперь кустах. Хорошая семья! Копать картошку помогали двое детей. Девочке семь лет всего – а и то лазила, из земли просмотренные клубни белые выковыривала и радостно их в ведро кидала:

– Всё, теперрь полное! Забирррайте! – смешная егоза. Косичка одна расплелась. Кадри поправила.

Мальчик постарше, лет тринадцати, работал наравне со взрослыми. Вёдра тяжёлые таскал, и даже за мешок, куда этих вёдер три влезает, хватался. Лопоухий такой, белобрысый, с веснушками по всей физии. Всё на ногу Кадри косился – то ли каркас внимание привлекал, то ли вид оголённого бедра. Кадри по примеру Тишкова штанину отрезала полностью и брюки, как он, перешила – молнию сбоку вставила. А то всё мучилась, что с юбкой, что со штанами, через спицы их надевая. Есть ведь находчивые люди! И не ходит, нос задрав. Ногу увидел, показал язык, и объяснил про молнию. Весёлый.

Видя, как небольшая женщина тоже тяжеленные вёдра, с горой насыпанные таскает, Кадри им Федьку в помощь отправила, а сама решила подарок пацану сделать. Валялся у неё в сумке патрон один от раритетного ружья. Талисман не талисман, а так – память. Влюбилась тогда в преподавателя по стрельбе из этого монстра. Виталик, сволочь такая. Ладно, проехали, наука будет. Так вот, стреляли они из противотанковых ружей Шолохова патроном 12,7×108 мм. Здоровенький такой патрон, хищный. Красивый. Пока семья картошку докапывала, плоскогубцами пулю вытащила, порох высыпала, и назад всё собрала. Даже и не заметно, что пустой внутри. Вот, перед уходом и подарила Сергуньке, как его мать звала. Как синие глазёнки загорелись у конопатого! Блин, точно ведь такие, как у Виталика, kurat oleks selle võtnud (чёрт бы его побрал). Всё, блин! Проехали.

Кадри глянула в лес. Он ей не нравился. Чувство поганое – словно наблюдают за тобой сверху из чащи этой.

– Федька, ты секретки проверял сегодня? – Младшой решил поваром заделаться – сегодня уже съездил на базар, купил мяса, там его ему изрубили, и он теперь долму мастерит. Или долма? Склоняется слово или нет? Нарвал у Тишковых виноградных листьев и голубцы заворачивает. Много – на целый хозяйский большой казан, на всю их банду из двенадцати нехилых рыл.

– Ай, товарищ майор, вы хоть в такой чудесный день о работе не говорите, – продолжил сворачивать цилиндрики.

– Федька, твою налево! – даже зубами скрипнула.

– Шучу, шучу. Конечно, проверял. С самого раннего утра – и сейчас вот только вернулся, пока ты с Серёгиным ругалась. Давай я его застрелю?

– Товарищ млад…

– Там в двух местах нарушены лески, и следы от резиновых сапог. У меня точно такие в молодости были, подошва с приметным рисунком.

– В молодости… аксакал ты наш.

– Местный кто-то ходил, долго. Грибы искал, полагаю – я пока за ним ходил, тоже парочку нашёл. Вот, покрошил, в мясо добавил. А чего? Хуже не будет…

– Федька!

– Я и вчера такие же следы видел. Пустая эта затея. Конец лета – люди грибы собирают. Ты бы ещё гранаты приказала на растяжках ставить! Как арабы в Израиле. В ста метрах – десяток домов, люди по лесам рыщут, вкуснятину ищут. Нет, пустая затея.

– Понимаю. А что делать? Неспокойно мне, – Кадри дохромала до табуретки и присела возле повара.

– Я Серёгина в одно местечко поставил.

– Ты? Капитана? – присвистнула.

– Он лось большой. А я лось умный.

– Сохатый ты! – рассмеялась.

– Слушать будешь? – кулинар закончил сворачивать последний «долмец».

– Слушаю.

– Там две тропинки пересекаются. Одна – в горы, вторая – к тому оврагу. Мимо сложно пройти, а чуть выше есть куст из абрикосов диких. Ты всё видишь, а тебя – никто. Вот туда буйволёнка нашего в засаду и «уговорил» залечь. Бдит.

Бах. В лесу громко хлопнул пистолетный выстрел.

– Там! – и Федька с большой ложкой в руке бросился к калитке. На ходу взвопил «иттің баласы!», выбросил ложку и потащил из кобуры «макаров».