Андрей Шопперт - Колхозное строительство 7 [СИ]

Огромные деньги, и в валюте? Конечно. Вот тут и будет пущен в ход «рояль в кустах». Не будет валюты — будет бартер. У них — опий, а у нас — знания и цветочки, и не только орхидеи. Но это тоже уже совсем другая история.

Когда Бог велел Ною построить большой ковчег и взять на него каждой твари по паре, у Ноя возникла одна лишь маленькая проблема — где взять две тёщи…

На самом деле ковчег называли Ноевым потому, что многие на нём ныли, мол, в пару досталась некрасивая тварь.

Boeing 727-10 °C — конвертируемая грузопассажирская версия. Так его задумали в Boeing Commercial Airplanes. Должен был вмещать 106 пассажиров. Зачем столько? Бик сделал спецзаказ и чуть доплатил, пошушукавшись с лётчиками и инженерами. В результате Тишков получил тридцатиместный самолёт с баром-буфетом в центре и небольшим отделением на четыре кровати в хвосте. Лётчики пожаловались, что машина шумная. Инженеры пожаловались на низкую зарплату. Одноразовые вливания, и Марсель получил экспериментальный Boeing с двигателем JT8D-200, который можно использовать на двух боковых пилонах.

Уверяли товарищи, что двигатели JT8D-200 намного тише, чем оригинальные двигатели JT8D-1-17. Пётр предыдущих не слышал. А вот что его самолёт был тише, чем Ту-134 — так даже не о чём спорить. И не вонял. Все масла, смазки и прочую жидкость для туалетов покупали у «тупых» пиндосов. Может, не такие и тупые? Самолёт точно лучше сделали, чем умные русские.

К чему это? А не влезли все. Набралось тридцать два желающих. Во-первых, трое американских лётчиков. Точнее, двое пилотов и инженер, он же радист. Облазили все Штаты, но нашли с русскими корнями — правда, ни один не ботал на великом и могучем. Потом трое наших — ученики, и переводчик к ним со знанием технического американского. Две стюардессы — одна их, одна наша, тоже ученица. Сестра одного из лётчиков. Потом десять охранников из девятки — как, блин, у президента США. Потом врач — не дай бог, что в чужой и враждебной стране случится. С ним медбрат, но с высшим медицинским образованием. Интерн. Даже внешне немного на Лобанова похож, а внутри так копия. Прозвище — «А чё».

Потом два пожилых родственника Владимира Ильича Ленина. Ольга Дмитриевна в своих неизменных больших затемнённых очках, которые носила, чтобы скрыть косоглазие. Взяла с собой дочь. Племяннице Ленина было сорок семь лет, а дочери Надежде (назвали в честь Крупской) — двадцать два, она только закончила филфак МГУ и сейчас устроилась работать в музей-заповедник «Московский Кремль». Зачем её везли старшие потомки — Ильича непонятно. Для пиара? Продвигают по лестнице к вершинам коммунизма? Петру девушка понравилась — у неё ни на приличной довольно груди, ни в глазах не было написано, что она почти внучка Ленина. Ну, внучатая племянница. Простая и скромная серая мышка. Нет, не серая — чёрная, с косой толстенной, но короткой. Надежда Алексеевна Мальцева. Ну, хотят — пусть везут. Братик Коленька поручился за безопасность русских друзей.

Потом были ботаники. Вместо двух тётечек пришлось везти четверых. Оказывается, наука и практика в данном случае не идут рука об руку — одни книги пишут и выводят новые сорта, в пробирках в основном, а другие в земле, пардон, в коре ковыряются. Ну да не жалко, самолёт большой — так Пётр думал. Ошибался.

С тётечками вздумал лететь парторг Главного Ботанического сада. Пётр хотел послать этого товарища далеко и надолго, но потом узнал, что тот в сороковых воевал в Китае с Чуйковым и несколько раз защищал самого товарища генералиссимуса, также известного как Чан Чун-ченг, он же — Чан Кай-ши, он же — Цзян Цзеши. Парторг Слесаренко Василий Иванович и фамилию генералиссимуса перевёл. Правильно назвали — «Тот, кто как скала».

А ещё дядечка разъяснил, что вообще за звание такое генералиссимус. Сто раз слышал Пётр и знал, что Сталин у нас — генералиссимус, и Суворов тоже. Думал, что это звание следующее за маршалом — оказалось, что ошибался. У нас данный термин использовали для обозначения главнокомандующего вооружёнными силами и командующего армией государства или нескольких государств, находящихся в военном союзе. Всего на наших просторах получили такие погоны аж восемь человек. Щедрее всех был Пётр Первый, он их наплодил аж пятерых. Во Франции все герцоги и короли себе присваивали. Чан Кайши прицепил себе погоны с бахромой 1 июля 1938 года. Тогда конгресс Гоминьдана провозгласил Чан Кайши «вождём» Китая и присвоил ему это громкое звание, хотя его войска постоянно терпели поражения от японцев.

Но вернёмся к путешественникам. Феодосий Григорьевич Добржанский перебрался в Союз один — жена умерла всего за несколько месяцев до «философского самолёта». Известный генетик и энтомолог уже в первый день после прилёта в Алма-Ату позвонил дочери, пригласил в гости, и София вместе с мужем, одним из самых известных археологов современности

Майклом Дугласом Ко прилетели первым же рейсом. Получилось с корабля на бал — Добржанский решил лететь в Китай с Ладежинским, проверить одну из своих теорий по эволюции бабочек. Ну а археологи отца решили сопроводить. Уселись в самолёт и всю дорогу через переводчика приставали к Петру с рассказами, что на Тайване живёт племя хака, которые и есть настоящие китайцы. И они оберегают чистоту своей крови — женятся только на таких же хака, и язык у них свой. Потом окажется, что вполне себе своевременная и полезная информация.

Кроме этого, был присланный Циневым специалист по наркотикам. Химик. Звали товарища Андрей Андреевич Сергеев, но Пётр сильно сомневался в том, что это настоящие имя и фамилия. При посадке окликнул:

— Андрей, руку подай, — а тот дальше взбирается по трапу.

Плюсом маршал Чуйков с ординарцем. Ещё одного прислал Громыко. Переводчик, сотрудник министерства Иностранных дел. Вот и набралось: кроме американского экипажа тридцать два человека на тридцать посадочных мест. Ну, кровати есть. Почти весь полёт на ней и провёл. Читал бумаги, вручённые Циневым и Громыко. Читал и ужасался. Куда летят? К человеку, который целью своей жизни сделал борьбу с коммунистами.

Все, что нас не убивает, делает наши мемуары длиннее.

Свои мемуары Роза Наумовна Кац начала так: «В молодости у мине было гладкое лицо и мятая юбка, а теперь… таки наоборот!»

Георгий Яковлевич Лозгачёв-Елизаров если и не тяготился тем фактом, что был племянником Ленина, то и не пользовался этой привилегией никогда. Более того, как только не стало Анны Ильиничны, приёмной матери, то вернулся в свой родной Саратов. В 1941-м ушёл на фронт. В составе 357-й Алма-Атинской дивизии дошёл до Праги. Там он был серьёзно ранен и до конца жизни ходил с палочкой. После войны Георгий Яковлевич снова вернулся в Саратов, где работал сначала следователем, потом стал журналистом. Вместе с супругой они проживали в доме на улице Коммунистической. Жили скромно, в однокомнатной квартирке. В 50-х племянник Ленина начал писать книги. В 1959 году Саратовское книжное издательство выпустило книгу его воспоминаний «Незабываемое», где он рассказал и показал немало нового о семье Ульяновых.