Андрей Шопперт - Колхозное строительство 8 [СИ]

— Николай Григорьевич, а что там два моих друга поделывают? Тоже возбудились? — Пётр смотрел на карту. Нет, не усидит спокойно Чан Кайши.

— Ким Ир Сен? Его имеете в виду? Объявлена всеобщая мобилизация. Войска движутся к границе. 38 параллель и так войсками забита. Наши на Дальнем Востоке тоже все в ружьё подняты. А кто второй друг ваш — уж не Чан Кайши ли?

— Он. Что Тайвань делает?

— Нет информации. Как будет новая, сообщу — пока всё, Пётр Миронович. Вам из Москвы не звонили? Я получил приказ: не предпринимать никаких действий. Даже самолёты в воздух не поднимать, чтобы не спровоцировать китайцев. Только зенитчики подняты по тревоге, — и чего он ждёт, чтобы Пётр приказ Гречко отменил? Нет. Может, и правильно. Нужно посидеть у реки и подождать труп врага.

— Спасибо, Николай Григорьевич. У вас своё начальство, выполняйте приказ. Сейчас сам в Москву позвоню.

Не сразу позвонил. Посидел и подумал, ещё раз карту просмотрел внимательно. У Китая ведь три флота. Где Северный и Южный понятно, а Восточный? Защищает Шанхай? Или плывёт к Окинаве?

Американцы тупые. Они думали, что им всё позволят — а тут настоящая война. Сейчас понесут огромные незапланированные потери и впадут в Лейпцигский синдром. А как это иначе назвать? Стокгольмский — это когда заложники начинают сочувствовать террористам, а когда у генералов от бессильной ярости сносит крышу, и они начинают превращать города в кучи щебня, как Лейпциг или Варшаву, при этом ничего не выигрывая в военном плане. И китайцы — не немцы. Что там сказал Мао Цзэдун на праздновании 40-летия Великой Октябрьской Социалистической Революции в 1957 году? Он сказал: «Пусть в ядерной войне погибнет триста миллионов китайцев, зато будет Мировая революция». Нет Мао — так красный маршал такой же отморозок.

Хм, а ведь Хо Ши Мин сейчас ещё жив! Он же, увидев эту вакханалию, тоже перейдёт в наступление. По крайней мере, нужно, чтобы Шелепин ему об этом намекнул. И нужно Шелепину звонить в Индию, Индире Приядаршини Ганди. Пусть лезут в свой белый овраг. Даёшь Аксай-Чин! Самое время.

Шелепин, очевидно, сидел в Москве и только ждал, пока в разгорячённом бредовыми идеями мозжечке Тишкова созреют очередные бредовые идеи. Именно в этот момент позвонил. Ну, по крайней мере, было на то похоже.

— Добрый день, товарищ Тишков.

— Кхм, спасибо.

— Что «спасибо»? — буркнули в столице

— Ну, вы мне пожелали «доброго дня», — вот, даже настроение сразу поднялось.

—Я поздоровался…

— Здравствуйте.

— Хватит дурачиться, Пётр Миронович. В курсе, что происходит?

— Мне генерал Лященко минут двадцать назад рассказал — не знаю, насколько ваши новости разнятся.

— Да, думаю, не сильно. Источник один. Тут такое дело. Мы с Косыгиным и Гречко обсудили твои волюнтаристские идеи. В целом — бред, но вот Индия…

Ага. Есть светлые мысли в пустой казахской голове!

— Слушаю вас, Александр Николаевич.

— Не нужно, чтобы информация до Индиры Ганди дошла от кого-то из членов Политбюро.

— А вы думаете, что они там, в Индии, сами до такого замечательного шага не додумаются?

— Конечно, додумаются — но если будут знать, что СССР их поддержит на Международной арене и продаст оружие, то они не только додумаются, но и начать могут.

— И…

— Тряхните связами. Де Сика, Бик, кто ещё у вас там есть.

— На сколько миллионов рублей? Кредит или наличка? Или что?

— Очень хотелось бы деньги, но кредит — тоже неплохо. Отдавать хлопком.

— Полностью поддерживаю. Хорошо, Александр Николаевич, я позвоню и Бику, и де Сике. Непонятно только, почему это не может сделать наш посол, или там посол Болгарии? — на самом деле, что-то темнит Вождь.

— А потому, что потом, как заварушка закончится, начнётся большой разбор полётов. И нужно, чтобы наши уши там не торчали.

— Неубедительно. Один чёрт ведь, где-то протечёт.

— Ну, догадки к делу не пришьёшь. Это не пакт Молотова-Риббентропа.

— Есть здравое звено в ваших мыслях. Всё понял, товарищ Генеральный секретарь. Звоню во Францию.

По радио бросили вещать, и целый день гоняют военные и революционные песни. В Реальной истории балеты Чайковского показывали — тут вот песни поют. И всеми силами, не ходи к семи гадалкам, глушат «Голоса Америки» и всякие «Свободные Европы» с «Немецкими Волнами». Чего скрывать от народа? Наоборот, нужно устроить прямой эфир умных политологов. Ну, нет ещё их — так пусть всякие бывшие и нынешние послы упражняются в остроумии, да телефонные звонки ещё от народа принимать.

Нет, всё ведь надо засекретить и изолгать. Хотя, есть вещи, которые и на самом деле стоит скрывать. Много чего большевики интересного насовершали. Пётр в той жизни, давненько, году в 2015-м, или даже раньше, — ещё начальником цеха работал, а дело было перед 23 февраля — решил провести собрание и поздравить народ. Ну, человек ответственный, захотел освежить в памяти, а как там на самом деле Красная Армия создавалась. Порыскал по интернету. Нашёл, прочитал, собирался уж и страничку закрывать, но до кучи ещё одну иконку нажал. И охренел. Вот такие вещи надо скрывать от народа — и не потому, что чернуха, а потому, что, как ни крути, а воспитывается человек на примерах. И вот такое!

Сейчас перед Петром стояли два генерала, а он вспомнил ту историю. Про создание Красной армии.

Официальная версия выглядит так: 23 февраля в боях под Псковом и Нарвой только что созданные отряды Красной Армии дали отпор и сумели остановить регулярные немецкие части, наступавшие на революционный Петроград. Молодцы! Даже фильм был снят в перестройку замечательный. Название вот не запомнилось.

А как же было на самом деле? Да чуть иначе. Чуть?

…Переговоры в Брест-Литовске, которые вёл Лев Троцкий, сорваны. Заявив: «Ни мира, ни войны. Мы армию распускаем», — он, по сути, дал немцам карт-бланш. И вот немецкая армия стремительно наступает на Петроград. 21 февраля появляется знаменитый декрет Владимира Ильича Ленина «Социалистическое отечество в опасности!», который и стал законодательной базой для создания Красной армии. В тот же день формируется сводный отряд матросов-балтийцев в 300 штыков под командованием Павла Дыбенко. Задача им ставится такая: выдвинуться в Нарву, организовать её оборону и остановить наступающие немецкие части. 22 февраля во второй половине дня отряд прибывает в Нарву и начинает готовиться к обороне: беспробудное пьянство, грабежи, теперь именуемые «экспроприацией экспроприаторов», насилие по отношению к жителям — хотелось бы верить, что только к женскому полу, хотя ведь моряки. В аглицком флоте-то — «вон оно чё, Михалыч». Поздно ночью «защитники» угомонились и отрубились. Утром 23 февраля передовые части немецкой армии появились на окраине города, в районе поля Йоала. Красная армия тем временем спит. Павла Дыбенко разбудили местные жители: «Немцы рядом, воюйте, товарисч!». Тот принимает верное решение: поднимает отряд по тревоге, стремительно выдвигается на железнодорожную станцию, захватывает паровоз с тремя вагонами, сажает отряд и … драпает до Гатчины. Жители с облегчением встречают немецкие части… В Гатчине Дыбенко телеграфирует в Петроград, что после тяжёлого кровопролитного боя Нарву пришлось оставить. Вид у отряда ещё тот — вполне телеграмме соответствует, но правда быстро выплывает наружу. Дыбенко хотели судить, но уже не до него — немцы наступают, советское правительство готовится к эвакуации в Москву. Кроме того, его революционная подруга Александра Коллонтай (та самая, Посол Советского Союза) смогла отмазать красного командира от трибунала.