Алексей Янов - Княжич [litres]

И в то же время такая буйная растительность не могла не радовать. Монгольская конница по территории княжества сможет передвигаться не там, где ей захочется, а лишь вдоль немногих, строго заданных маршрутов. Большинство сухопутных дорог проходило вдоль берегов рек летом, а зимой по их замерзшему руслу. Стоило лишь перегородить засеками угрожающие направления – и уже полдела, считай, сделано, враг задержан и локализован. А далее к наметившимся местам прорыва подвести мобильные резервы ставки ВГК – и всё, монголы встанут, даже без использования огнестрельного оружия. Главное не выходить биться с их войском в чистое поле, как наши князья, по дурости, привыкли делать. А если к тому времени удастся создать аналог гуляй-городов с артиллерией и стрельцами, то можно будет от монголов не только обороняться, но и успешно их атаковать.

Подобного рода размышления занимали меня всю дорогу. Но вот, наконец, перед моими глазами предстала столица княжества, один из древнейших город кривичей, Смоленск! Главная часть города (окольный град) лежала на левой стороне Днепра, она была окружена глубоким восьмиметровым рвом и высоким, тоже примерно восьмиметровым валом, с деревянными стенами и башнями на его вершине. Из-за этих громоздких фортификационных конструкций едва просматривались верхушки внутригородских зданий, и лишь только старый детинец был хорошо виден, гордо возвышаясь на Соборной горе куполами храма. В нем красовалась церковь Успения Божьей Матери – духовный центр и кафедральная церковь княжества.

Деревянные стены на вершине вала были сделаны из дубовых брусьев, уложенных срубом в виде четырехугольников (городен), набитых глиной изнутри и ей же обмазанных снаружи. Стены имели ширину от двух до шести метров, высоту от трех до пяти метров и наверху снабжались боевым ходом, прикрытым снаружи бревенчатым бруствером. Как чуть позже выяснилось, бруствер на Руси обзывался «забралом». В «забрале» были сделаны бойницы, через которые защитники могли расстреливать штурмующих. Сверху стены покрывали двускатной крышей, опиравшейся на бруствер с внешней стороны и на столбы с внутренней стороны. Бруствер-забрало был сделан чуть выступающим вперед, за плоскость стены, наподобие европейской машикули, которая здесь называлась по-русски просто и доходчиво – «обломом». Этот облом позволял стрелять не только вперед, но и вниз, к подножию стены.

Подобные этим укрепления, как я предполагал, будет весьма трудно разбить выстрелами из малокалиберных орудий. Здесь потребуется самая настоящая осадная артиллерия, желательно века этак из семнадцатого-восемнадцатого. Интересно, как сейчас умудряются такие укрепления брать? Если отбросить предательства, подкуп и иные подобные хитрости, а исходить только с чисто военной точки зрения. Стены эти на высоком валу тараном не возьмешь (если только одноуровневые с окружающей местностью ворота), подрыться под них тоже проблематично и сжечь весьма трудно, так как они все обмазаны глиной. Сейчас, при первой прикидке, мне приходило в голову пока лишь три способа: первый – многомесячная осада на измор; второй – поджог города изнутри, при помощи метательных машин, забрасывающих за городские стены горящие снаряды; третий – штурмовка самого слабого места в обороне – крепостных ворот, при помощи хорошо защищенного от внешних воздействий (стрел, камней, огня) тарана.

Окольный город для князей с дружиною был закрыт. Уже чуть ли не полвека в стены окольного города по возможности горожане старались не допускались крупные воинские формирования. Князь мог свободно посещать город, но лишь при сопровождении его персоны небольшими отрядами воинской свиты. Поэтому мы, двигаясь по Пятницкой дороге, въехали не внутрь самого города, а в одноименный Пятницкий острог. От Старого окольного города его отделяла крепостная стена и овраг с ручьем. При этом внешние крепостные стены острога были ничуть не слабей стен окольного города. И вообще для внешнего наблюдателя Пятницкий Острог и Окольный город сливались в единое целое фортификационное сооружение.

Сегодня с утра, с места последней ночевки на расстоянии поприща [6] Поприще – длина дневного пешего перехода, равна примерно 25 километров. от Смоленска, дружинники наконец-то облачились и вооружились согласно «штатам военного времени», нацепив на себя все имеющиеся у них доспехи и вооружившись до зубов. Хоть Святослава с его войском в Смоленске не было, но Изяслав Мстиславич желал произвести со своей дружиной хорошее впечатление на горожан.

Князь нарядился в фиолетовый кафтан на меху, стянутый широким золотым поясом, обулся в сафьяновые, с серебряной насечкой сапоги, красное корзно заколол на груди большой запоною, на голову надел кунью шапку с красным верхом.

Как только замаячил над Днепром стольный град князей Ростиславичей, по большаку стали попадаться крестьянские возы. Мужики, уступая дорогу, торопливо съезжали на обочины, снимали шапки, кланяясь проезжавшему в голове отряда князю, со страхом разглядывая вооруженных воинов.

У ворот окольного города князя с искренним, а скорее всего с напускным радушием встречали пестро разодетые бояре.

– Со счастливым прибытием, княже! – с угодливыми улыбками приветствовали они Ростиславича.

Дружинники, привстав на стременах, высматривали в толпе встречающих знакомые лица, здоровались и громко смеялись.

Толпы смолян с приветственными криками встречали Изяслава Мстиславича и его дружину. Бил в набат вечевой колокол на Торгу – главной вечевой и рыночной площади города. И Торг, и набережная с причалами у Днепра располагались обособленно от остальной части города, находясь сразу за Пятницким острогом, за пределами мощных городских и острожных стен. Торг был отделён от совсем никак не укрепленной набережной лишь линией хилого тына (частокола). Именно сюда и стекался народ на общегородское вече по случаю повторного вокняжения на отчем столе Изяслава Мстиславича.

Горожане с интересом разглядывали старого-нового князя, его воев, значительная толика общественного внимания досталась и юному наследнику князя. Сразу, первое, что бросилось мне в глаза, – это тотальная милитаризация горожан. Становилось понятным, почему полоцкий князь, с ослабленной из-за болезней дружиной, столь скоро и без всякой попытки решить дело удержания своей власти силой, покинул город. Сражаться сотней дружинников против нескольких тысяч вооруженных горожан – то еще удовольствие, можно запросто и головы лишиться. Все половозрелые лица мужского пола – мизинные люди: кузнецы, кожемяки, шевники, мясники, котельники были обряжены в самые разные доспехи (от кожаных до металлических), а в руках сжимали копья, рогатины, луки, стрелы, колы и топоры. Теперь становилось окончательно понятно, почему князья, даже имея собственные дружины, были вынуждены считаться с мнением народа.