Ивар Рави - Прометей: Неандерталец

Стараясь не шуметь, мы вытащили труп неандертальца, закрывавшего проход, и осторожно двинулись наружу. Одна женщина и два подростка увязались за нами. Внутри стоянки осталось пятеро детей и две беременные женщины. Я шел первым, потому что в руках у меня был пучок дротиков. Топор я засунул топорищем в шорты. Накидка мне мешала, но я ни за что не согласился бы ее снять. Выглянув за камень, я увидел человек пятнадцать черных, которые расположились вокруг костра, принимая еду. На наше счастье костер они разложили чуть в стороне от выхода, иначе они сразу увидели бы нас.

Практически не целясь, я успел метнуть два дротика, пока черные с криками вскочили на ноги. В этот момент четверо неандертальцев, женщина и два подростка устремились на врага, громко крича:

— Ааргх, ааргх!!!

Я метнул еще два дротика, после чего дикари смешались, и возникла опасность попасть в своих. Одного подростка и женщину убили почти сразу, все четверо неандертальцев были живы, хотя и залиты кровью. Пять или шесть черных было убито, еще пара были серьезно ранены. Второй подросток сражался отчаянно, его теснил здоровенный черный, но мальчишка сражался с упорством обречённого. Уклоняясь от удара дубиной, мальчишка упал и черный высоко занес над ним дубинку. Но я оказался быстрее: дротик наполовину вошел в живот дикарю и он рухнул на колени, выпустив дубинку.

Я рывком поднял мальчишку и с оставшимися тремя дротиками побежал в сторону севера. Бой был проигран. Вождь был последним, кто ещё держался на ногах. Окруженный пятью черными, он яростно размахивал топором. Но и он был обречён.

Кроманьонцы дорого заплатили за победу. Каждый неандерталец забрал с собой минимум троих черных дикарей. Уже начав бег, я заметил как еще пятеро черных, появившиеся из ниоткуда, забегали в проход между скалами. Сердце сжалось от боли, когда услышал детские крики: кроманьонцы убивали беременных женщин и оставшихся детей.

Услышав за собой хриплое дыхание, я обернулся, вскидывая дротик. Неандертальский подросток с каменным топором в руке с разбега ткнулся в меня.

— Отвали, не иди за мной, — махнул я на него дротиком.

Но парень не повел бровью.

— Га (со мной опасно), — обратился я к нему на его языке, но что парень еле слышно выдохнул:

— Га (а где сейчас не опасно).

Я оглянулся. Вождь уже лежал, а его головой потрясал один из черных. И это всего в двухстах метрах от нас…

Какого хрена я остановился и развожу демагогию? Надо рвать когти и как можно быстрее! Не оглядываясь на мальчика, я рванул в сторону севера, все остальные стороны для меня пока закрыты. Достигнув конца озера, я свернул на запад и побежал в южном направлении. Несколько дикарей бежали вслед, отставая на двести с лишним метров. Трое, разгадав мой замысел, побежали по берегу озера в южном направлении.

— Твою же мать, блядь, сука, пидоры черножопые! — громко выругался я вслух, сворачивая на запад и забегая в лесную чащу.

Сзади слышался топот ног и тяжелое дыхание мальчишки, который выдерживал мой темп. В лесу мне пришлось бежать медленнее, ветки хлестали по лицу, была опасность подвернуть ногу среди причудливо переплетенных корней странного дерева. Теперь мальчишка бежал вровень со мной, периодически оглядываясь. Его племя перестало существовать, и странный белый тощий мужчина был его единственной надеждой на спасение. Мог ли его судить за желание жить?

Около часа я бежал, временами переходя на шаг. Когда мы вышли из лесу, перед глазами открылась обширная холмистая равнина с редкими кустарниковыми зарослями. Перед тем как пересечь открытое пространство, следовало передохнуть. Привалившись спиной к дереву, я судорожно хватал воздух, стараясь продышаться. Под накидкой я пропотел так, что меня можно выжать и получить пару литров пота. Мальчишка, в отличие от меня, вспотел меньше, или, по крайней мере, мне так показалось. А вот дышал так же тяжело. Покосившись на подростка, я снял с плеча свою фляжку и, не торопясь, сделал пару глотков.

— Извини, брат, на тебя не рассчитывал, — сказал я дикарю, который внимательно смотрел на меня.

Услышав речь, он вздрогнул, затем, видно, поняв, что воды ему не видать, сорвал зеленые веточки с ветки и положил их в рот. Ну, если это утоляет жажду, почему бы и нет. Я тоже взял листочек в рот, имитируя действия дикаря. Во рту появилось ощущение прохлады, хотя жажду это особо не утолило.

Получасовой отдых подходит к концу, и в этот момент мальчишка встрепенулся, приложив ухо к земле. Он вскакивает:

— Га! (опасность, они идут).

— Вот суки! Неугомонные, — вырывается у меня, и я с места бегу на скорости в сторону кустов, которые виднеются в километре.

Надо успеть добежать до них, потом можно будет прикрываться этим островком зелени. Добежав до кустарников, оглядываюсь, преследователей не видно. Или, может, мальчишка ошибся?

Но он не ошибся. Несколько черных появляются на опушке и всматриваются в равнину. Лежа за кустами, наблюдаю за ними, молясь, чтобы они вернулись в лес. Но сегодня мои молитвы не воспринимаются наверху. Всматриваясь в следы неандертальского подростка, черные продолжают преследование. Мои ноги, обутые в унты, не оставляют следов. Я со злостью смотрю на подростка, словно он один виноват в моих бедах.

Нельзя лежать, встаю, укрываясь за кустарниками, и осматриваюсь. Придется бежать на запад, чтобы максимально долго находиться под прикрытием кустарников. Бегу трусцой, экономя силы, если выдохнусь из-за быстрого бега, просто не смогу восстановиться. Дикарям понадобиться минут пятнадцать, чтобы дойти и обогнуть кустарники, желательно бы за это время удвоить дистанцию и скрыться из их глаз. Но впереди, как назло, только голая равнина с пожухлой травой.

Давно у меня не было такого марафона, с каменным топором и тремя дротиками в руках. В унтах, что мешают бежать и меховой накидкой из заячьих шкурок, да еще под мышкой бултыхается фляжка с водой. Нас, конечно, гоняли по всей строгости на физподготовке в Звездном. Но так тяжело, как сейчас, мне никогда не было. Сердце колотится не меньше ста восьмидесяти ударов в минуту, это уже близко красной зоне, надо скинуть скорость. Перехожу на шаг, стараясь отдышаться. Легкие буквально разрываются от нехватки воздуха, в висках стучит словно пулемет. Мы пробежали уже километра четыре, сзади видны микроскопические фигурки, размером с коробок спичек. "Не успели, — подумал я, — теперь точно не отстанут".

Мальчишка выглядит не лучше меня, его грудная клетка ходит ходуном при каждом вдохе. Макушкой он чуть не достает до моего подбородка, но уже сейчас шире меня в плечах. Да и мышцы заметно крупнее. В кого он превратится через пару лет? Около получаса мы идем, не сбавляя темпа, затем снова переходим на бег. Мне очень хочется свернуть на юг, но тогда я упущу фору, на открытой равнине преследователи меня заметят и срежут путь. Уже начинает смеркаться, мы по-прежнему находимся посреди равнины, где только иногда встречаются группы кустарников. Остановиться на ночь — значит неминуемо попасть кроманьонцам в руки. Идти ночью по равнине — рисковать напороться на хищников.