Ивар Рави - Прометей: повелитель стали

— А теперь ждите! — я погасил факелы и уселся на бревно. Буквально через полминуты в небе сверкнула звезда — это край солнца послал триллионы частиц в космос, освещая Землю.

— МААААЛЛЛЛ! — взревело несколько сотен голосов, увидев, как появился край солнца. Толпа завороженно следила, как становится видимой все большая часть солнца, заливая ослепительным светом все вокруг.

Я встал, воздев руки к небу, и просто постоял несколько минут, шевеля губами, зная, что меня сканируют сотни глаз.

— Бог простил нас на этот раз, но второй раз может не простить. Бог простил даже этих нарушителей Закона, хотя я хотел их казнить. Но я не могу противиться воле Бога и поэтому дарую им жизнь. Но они нарушили Закон и поэтому они должны понести наказание. Весь год, до нового сезона роста травы, они будут работать. Будут работать там, где скажет Уил или Гера. И ровно одну Луну, им нельзя приближаться к своим женщинам и к своим хижинам. Спать они будут около огненной печи, — наказание было так себе, но ничего более путного в тот момент я придумать не смог.

— Лар, — обратился я к великану, — проследи, чтобы эти двое одну Луну не заходили на территорию Плажа. Им запрещено отлучаться от огненной печи, если только их не поведут с собой на работу Уил или Гера.

— Хорошо, Макс Са.

— Хер, — шаман быстро подбежал, семеня ногами, — ты будешь один раз в семь дней собирать людей и рассказывать им о Боге все, что узнал от меня. Если заметишь, что кто-то не приходит, доложишь мне, будем разбираться.

— Я понял, Великий Дух Макс Са.

— Теперь можете идти по своим хижинам, Уильям и Герман, вы задержитесь, нам надо поговорить.

Солнце уже полностью показалось из-за тени луны и люди, радостно гомоня, но по-прежнему ошарашенные, расходились по своим делам.

— Сэр, это было великолепно, признаюсь у меня даже волосы дыбом встали во время вашей речи, — Лайтфут был возбужденным. Тиландер, как обычно ограничился более коротким:

— Вы блестящий политик, сэр.

— Уильям, используйте этих парней на всю катушку. И ты, Герман, пусть узнают почем фунт лиха. Особо откармливать не надо, их пример должен быть показательным. Пусть выполняют самую трудную работу, такую, которую выполнить и трудно, и опасно. По сути, их следовало казнить, но раз им даровано помилование, пусть запомнят навсегда этот год.

Оба американца кивнули, соглашаясь с моими словами.

— Кстати, я видел, что вы оба чуть ли не бежали, когда началось затмение. Что-нибудь случилось? — спросил обоих, вспомнив, как они поспешно направлялись во дворец. Американцы немного помялись, потом Лайтфут ответил:

— Нет, сэр. Мы, увидев затмение, подумали, что дикари могут причинить вам вред. Точнее это Герману пришла в голову такая мысль, и он прибежал ко мне. Вот мы и побежали к вам, думая защитить, если дикари выйдут из-под контроля в связи с затмением, — после его слов мне даже потеплело в груди, а на глаза навернулись слезы. У меня несколько раз возникали сомнения в благонадежности американцев, а они бросились на мою защиту, прямо в огромную толпу дикарей.

— Спасибо, ребята, но Русы очень надежное племя. А штука с затмением нам весьма сильно сыграла на руку. Периодически все люди хотят верить в чудеса и это астрономическое явление оказалось как нельзя кстати и вовремя.

— Да, сэр, это было жутко правдоподобно, особенно когда вы заставили всех хором просить и солнце стало появляться. Это поколение дикарей не забудет такой картины и даже их дети будут помнить, как вы упросили Бога вернуть солнце, — Лайтфут радовался как ребенок, дорвавшийся до сладкого.

— Ладно, парни, пойдемте в дом, Нел нас накормит, а пока поговорим о делах, — я пропустил американцев и крикнул Нел, которая также от страха забилась в спальню:

— Нел, ставь на стол, у нас гости, — моя жена выскользнула из спальни, куда забилась во время затмения, а ее округлившиеся глаза выдавали пережитый страх и волнение.

— Макс Са, согреть мясо? — заикаясь, произнесла она, еще полностью не отойдя от страха.

— Не надо, просто нарежь его ломтиками и сделай нам малиновый чай. Чай был моей фишкой для американцев, которые, занятые своей работой, просто не удосуживались заниматься подготовкой малины для чаепития.

— Эх, сюда бы кофе, — мечтательно произнес Лайтфут, закатывая глаза.

— И табак, — буркнул заядлый курильщик Тиландер, который даже спустя три года пребывания в этом мире, думал о курении.

— Насчет табака не знаю, а вот кофе не так далеко от нас, при желании мы могли бы попробовать его достать, — ответил я, закидывая ломтик мяса в рот.

— Как недалеко, сэр? Организуем экспедицию, я готов месяц идти пешком, если мы сможем найти кофе, — Лайтфут даже привстал.

— Сейчас, минутку, — я сходил в спальню за своим атласом и открыл книжицу, — есть две версии родины кофе — это Эфиопия и Йемен. До Эфиопии, — я посчитал сантиметровые клеточки в карте, перелистнул страницу и еще дважды, пока не добрался до Эфиопии, — порядка трех тысяч километров или тысяча восемьсот миль. До Йемена, — снова проделал манипуляции, — больше двух тысяч километров или примерно тысяча триста миль.

— Многовато, — обреченно вздохнул Лайтфут, теряя надежду в скором времени попробовать кофе.

— В Эфиопию многовато, да и опасно, — согласился я, но Йемен мы могли бы осилить. Но у нас другая задача: после экскурсии на Кипр за самолетом, мы не пойдем в Турцию за капсулой.

— Почему, вы же планировали вторую экспедицию, сэр, — вступил в разговор Тиландер, цедя чай из глиняной миски. Он нечасто вступал в разговор, когда мы собирались вместе, но его слова всегда были по существу. Вот и сейчас он уловил главное, на его взгляд.

— Нет смысла, Герман. Если наша «Акула» достойно покажет себя при плавании на Кипр, мы после хорошей подготовки провианта и парочки прибрежных экспедиций, попробуем пересечь Атлантику и добраться до Бермуд. Если мы найдем «дверь» на свою планету, то капсула нам будет не нужна. Если же наша попытка окажется безуспешной — мы отбуксируем капсулу на обратном пути.

— Это очень умно, — в один голос согласились оба американца.

— Герман, у меня вопрос, каковы наши шансы пересечь Атлантику на таком суде?

— Сэр, у нас есть компас, есть ваш атлас и есть карты наших офицеров, они правда все бассейна мексиканского залива, но думаю, что мы сможем не сбиться с пути.

— Я не об этом, Герман. Я о надежности нашего судна и его возможностях многодневного перехода. А если будет шторм? Выдержит драккар силу стихии природы? Не получится ли, что мы сами осознанно пойдём навстречу своей гибели.

Тиландер несколько минут собирался с мыслями. Прокашлявшись, он осторожно начал убеждать меня в том, что до перехода через Атлантику, надо будет помимо Кипра, совершить пару более дальних переходов, чтобы проверить судно. Что с каждым морским плаванием, будет выявляться тот или иной недочет и только будучи уверенным в благополучном переходе, можно будет пускаться в путь. Пока он говорил, я делал подсчеты на своем атласе. Цифры расстояния, которое нам предстояло преодолеть, вызывали трепет.