Сергей Чернов - Лицей. Венценосный дуэт

Мне далеко до парней, но хоть и слабее, всё-таки бросаю в мужском стиле и довольно точно. Это мы тренируем свою охрану. Все должны владеть навыками защиты нас, таких красивых.

– Есть! – радуется Миша. Угодил кому-то в голову. Снежок рассыпается красивым снежным веером. Пострадавший возмущённо орёт, но храбро бежит дальше.

Учим всему. Схема рукопашного боя тоже проста. Удар противника – блок – ответный удар. Нашими портфелями, – вся лейб-гвардия сейчас с такими, – можно блокировать даже удары ножом и выстрелы из пневматического оружия. Мелкокалиберный огнестрел тоже не пробьёт. Не мелкокалиберный уже не знаю, там ведь кроме брони ещё учебники. Только боевое оружие может всё пробить, полицейский вариант вряд ли.

Портфели пришлось делать на заказ, со стальной окантовкой по периметру и с усиленной ручкой. Броневой лист, вшитый с одной стороны, здорово утяжелил с виду обычный атрибут школяра.

Мы сменили время занятий. Слишком большая нагрузка на один день, когда физкультура совпадает с тренировкой. Физкультура в понедельник и четверг, тренировки во вторник и пятницу.

– Меняемся! – командую я. Через некоторое время замечаю, как мстительный Арентов не только сам метиться в Мишу, но и других подговаривает. Прекращаю это безобразие. Остальным тоже надо тренироваться.

В Лицее всё вошло в колею. Юристов не замечаем, сами они не отсвечивают. Притихли. Спокойно учимся, ребята параллельно тренируются. Уже восемь человек только в нашем классе могут несколько раз поднять двухпудовую гирю.

Моё громкое заявление не прозвучало. Журналисткая жажда сенсации не смогла пробить цензуру. Но, как я понимаю, те, кому надо, услышали. Контракт корпорации моего папочки с минпросом прошёл на ура. Заходил он ко мне, как обычно, вечером.

– Это тебе, Даночка, – на стол упал веер купюр, – в качестве премии.

Две тысячи мне выделил. С его слов цену поставляемых компьютеров его компания увеличила на семьдесят процентов. В министерстве очень морщились, но подписали быстро.

– И платят по графику, согласно договору, – говорит папахен.

– А что, можно как-то иначе?

– Ещё как можно, – вздыхает папахен, – особенно с госзаказами. Но теперь их прижмут.

«Их» это чиновников. Папахен намекает на арбитражный суд. Он в итоге закончился мировым соглашением, но остальные на ус намотали. Теперь все знают, на государственные структуры тоже можно в суд подать, и ничем плохим это не закончится. Им даже сложнее, чем частным компаниям. Они не могут сорваться куда-нибудь, закрыться, обанкротиться и так далее. И каждый шаг фиксируется согласно строгим правилам делопроизводства. Не увильнёшь.

Короче говоря, кое-кто сильно в штаны наложил от моего требования отчислить старшие классы юристов из Лицея.

– Внимание всем! – снова командую я. – Разбиться на две группы! Играем в толкушки. Начинаем с правой ноги.

Парни с энтузиазмом встают в две линии. Игровой вариант «стенка на стенку». Надо бы ещё научить их драться в строю. Потом это обдумаю.

25 февраля, понедельник, время 16:50.

Квартира Молчановых.

Готовлю ужин на всех, причём в двух вариантах. Эльвире много чего нельзя, прямо как язвеннику.

– Даночка, не пережарь котлеточки, дорогуша, – на кухню влезает Полина Григорьевна, мамуля моей мачехи. Привлекательная на вид дама, с не до конца расплывшейся фигурой. Начавшие седеть волосы так умело подкрашивает, что я не сразу их заметила.

Они приехали 20-го, через пару дней, как Эльвира родила. Процесс у мачехи продолжался часа четыре, но завершился успешно. Несколько дней провела в роддоме, к близняшкам особое внимание, они редко рождаются крупными. Наши ещё ничего, мальчик почти два кило, а девочка отстала почти на двести грамм.

23-го числа мы всей компанией толпились в вестибюле роддома. Приезжала ещё мама отца, Ольга Вячеславовна, но она нас не напрягала. Уехала на следующий день.

– Твой отец не важно себя чувствует, не могу задерживаться, – невысокая и худощавая, она поцеловала на прощание папахена, меня и пошла в вагон. Помахали её вслед, проводили обратно в Тулу.

Вот она мне нравится, к тому же родная бабушка. У Даны остались приятные воспоминания о летних каникулах, проведённых у них. Те, кто нам нравится, стараются не надоедать. Может, потому и нравятся? А вот парочка мачехиных предков меня достаёт. Особенно сводная бабка. Только не на ту напоролись. Это папахен вынужден показывать себя лапочкой, а мне не обязательно. Возраст, отсутствие кровной связи… ха-ха-ха, мне, как высшему вампиру, хоть и бывшему, жутко забавляет этот пиетет перед кровной связью.

– Полина Григорьевна, на кухне может быть только одна хозяйка, – я бесцеремонно разворачиваю её лицом к выходу, – так что прошу на выход.

– Даночка, как ты можешь, я старше тебя в четыре раза! – возмущается подталкиваемая к выходу особа.

– Не преувеличивайте, всего в три целых, четыре десятых, – парирую я. – И почему тогда мне приходится вам объяснять элементарное? Вы сами должны это знать. Уже лет как сорок.

– Всего лишь напомнить, нам нельзя жареного, дорогуша, – сопротивляется, но я подталкиваю сильнее.

– Я запомнила ещё в первый день вашего приезда, – мы уже в проёме, ещё немного и победа будет за мной, – у вас не склероз ли начинается, бабулечка?

Последний вопрос полностью обнуляет её сопротивление. Теперь со своей мнительностью она будет напряжённо думать об этом весь вечер.

Стервозна не в меру, обожает командовать, бестолкова. Мужа, Александра Валентиновича, подмяла чуть больше, чем полностью. За неполную неделю достали до печёнок. Не только меня, папочку тоже уносит в состояние, когда человек начинает крепко сцеплять зубы. Одна Эльвира благоденствует, но её я тоже обработаю.

Эта бестолочь приходит делать мне наставления, при этом прекрасно видит, что три котлеты доходят на пару. Кто, кроме находящихся с разумом по разные стороны баррикад, может давать указания, которые уже выполняются на его глазах?

Всё готово. Вермишель сделаю сразу после прихода папахена. Макароны и им подобное надо делать исключительно перед употреблением и подавать горячим. Остынет, можно выбрасывать, вкуса уже нет.

Иду в детскую мимо диванчика и сидящих на нём родителей Эльвиры.

– На кухню даже не входите! – предупреждаю жёстко, – за нарушение – расстрел на месте.

И в голосе моём никакой лёгкости, позволяющей считать мои слова шуткой.

Эльвира кормит близнецов, одновременно обоих. Лицо у неё при этом такое, что я на пару секунд залюбовалась. Что-то кольнуло, моя девочка вырастет без меня…

– Всё готово, – тихо докладываю я, – как папа придёт, сделаем всё остальное. Если твоя мамахен чего-то не испортит.