Сергей Чернов - Рождение сверхновой

— Что ты делала, пока я терзала синтезатор, разрабатывая свои пальцы и обучаясь музыке? Ты в это время смотрела дорамы и жрала всё, что тебе в тарелку мама положит. Что ты делала по утрам, когда я мучила себя пробежками и изнуряла зарядкой? Ты нежила свою жопу в мягкой перине. Что ты делала, когда я иностранные языки изучала? — Тут я лукавлю, но чего не сделаешь в педагогических целях, — Ты сидела в кафе с подружками и сплетничала с ними. Что ты делала, когда я по восемь часов в день обучалась танцам? Ты опять сидела на диване и смотрела дораму. Что ты делала, когда я в агентстве неделями не спала, готовя с девчонками очередной концерт? Орала мне в телефон всякую ерунду, отвлекая от дела. Что ты делаешь сейчас, когда я по утрам тренируюсь не меньше часа? Ты жрёшь на кухне. Ты никогда не перестанешь быть девочкой с окраины. Хотя нет, лет через двадцать станешь аджумой с окраины.

— ЮнМи! — не выдерживает СунОк, приподнимается на локте, — Зачем мне заниматься танцами, если у меня нет таланта? Зачем мне музыка, если у меня нет к ней способностей? Зачем мне всем этим заниматься?!

— Нет таланта к музыке? Бывает. А таланта поприседать и поотжиматься у тебя тоже нет? — издевательски и не глядя на неё спрашиваю я, — Три года назад я не могла отжаться ни разу. Сейчас могу это сделать раз шестьдесят-семьдесят. И не только это. Я сангса морской пехоты и своё звание я оправдываю. Таких как ты я могу троих за минуту в мясо забить. Вы даже опомниться не успеете. Пусть у тебя нет никаких талантов, но занятия танцами и спортом дали бы тебе подтянутую стройную фигурку с красивыми ножками. Диета дала бы чистую кожу на лице. Чтобы обучиться манерам аристократки тоже никаких талантов не надо. И тогда мне не было бы за тебя стыдно.

— Хочешь сказать, тебе за меня стыдно, — хмурится сестра.

— Пока нет. И не будет. Потому что тебя, неотёсанную дубину, я в приличное общество с собой брать не буду.

— Ну и не бери! — СунОк плюхается в подушку и энергично от меня отворачивается.

— Спокойной ночи, СунОк, — нежно улыбаюсь её спине. На душе хорошо. Вот такая я дрянь, наговорила кучу гадостей родной сестре, теперь буду спать со спокойной душой. Прямо блаженство какое-то в душе…

4 января, время 6:30.

Утром опять-таки хмурая СунОк со мной почти не разговаривает. Что парадоксальным образом наполняет мою душу умиротворением. Настолько, что я очень мила с ЧжуВоном ему на радость.

Он мелькает по квартире в одних камуфляжных штанах с голым торсом, слегка смущая маму и не слегка СунОк. Мне по барабану. Наконец появляется на кухне одетый, я принимаюсь его кормить.

— Привыкай к диетическому завтраку, — насыпаю ему горку овсянки, себе только чаю. Я после зарядки завтракаю.

На удивление ЧжуВон и глазом не моргнул и слова против не брякнул. Удивил. Перевожу взгляд с него на сестру, смотрю со значением. «В отличие от тебя, сестрица. Учись манерам, дура», — вроде что-то до неё доходит. Она в своё время сильно брыкалась, когда я вводила обычай диетического завтрака в европейском стиле. И до сих пор тащит на стол кимчхи и прочие корейские вкусности, если меня дома нет.

В семь пятнадцать провожаю почти сержанта до двери. ЧжуВон смотрит на меня со смирённым ожиданием. «Хрен тебе!», — думаю я, — «Ты у меня нынче штрафник, и сладкого тебе не полагается». Делаю вызов по телефону.

— Твои на месте? Объект выходит, — наружка Джейсона уже ждёт. Прекрасно. На молчаливый вопрос ЧжуВона отвечаю:

— Объект это ты. Выйдешь, дай возможность себя зафиксировать. Я не знаю, с какой точки они снимают. Посмотришь неторопливо по сторонам и топай в машину.

— Ты за этим меня и оставляла? Чусан-пурида! Лучше бы о деле со мной поговорила, чем изводить нотациями.

— Я говорила, что у меня есть план. Подробности ты не спрашивал. Ладно, иди. До свиданья.

— Юна, один, всего один, поцелуй на прощание? — и просительное лицо сделать не забывает. Выполняет конвенцию, признаю.

— Руку можешь поцеловать, — сую ему в лицо левую кисть. Пацак не медлит ни одного мгновенья. Хватается за неё всеми граблями и с чавканьем впивается в неё. Спустя секунду начинаю отчаянную борьбу за освобождение своей лапки. В процессе пацак как бы нечаянно дёргает меня навстречу, влепляюсь в него грудью, злобно упираюсь. Наконец изрядно встрёпанная вырываюсь. Честно говоря, он просто отпускает.

Открываю дверь, делаю широкий жест и вежливо говорю:

— Вон отсюда! И чтобы ноги твоей здесь не было… слишком часто.

Ухмыляющийся ЧжуВон выходит. Уже за порогом оборачивается.

— А слишком часто это…

— Вали уже, придурок! — закрываю дверь, немного жду, открываю и выглядываю. ЧжуВон спускается по лестнице, игнорируя лифт.

— Позвонить не забудь! — и окончательно закрываю двери.

У-ф-ф-ф! Эмоционально подзарядилась, теперь можно идти физическую зарядку делать.

4 января, время 11 часов.

— Об этом не может быть и речи, — категорично заявляет министр Ю ЧанДок.

Его заместитель, господин Пак СанРён переглядывается с СанХёном. СанХён без труда считывает безмолвное: «Я ж тебе говорил!».

Больше часа он уговаривал вице-министра, который ни в какую не поддавался. Под давлением аргументов СанХёна он согласился лишь организовать визит к министру. Он ещё помнил головомойку, которую ему устроил предыдущий шеф по поводу Агдан. Тогда речь тоже шла о награждении, когда никому не известная ранее группа «Freestyle» неожиданно ворвалась в американский чарт и достигла там головокружительной высоты. В итоге парней наградили посмертно, а Пак ЮнМи тихо отодвинули в сторону.

СанХён устало улыбается, вице-министр не вмешивается, хотя убойность аргументов оценил верно, иначе бы их здесь не было.

— Господин министр, когда Агдан не наградили первый раз…

— Простите, господин СанХён, разве этот вопрос уже возникал?

Тут только вице-министр и вступил в разговор. Кратко он объяснил ситуацию, в которую в прошлом попал он и его предыдущий начальник.

— Так она ещё и под судом была… — задумчиво произносит министр. СанХён понимает, что его шансы пошли вниз, и переходит в атаку.

— Тогда министерство могло допустить такую ошибку безнаказанно, но сейчас не получится. Публике Агдан в то время была не известна, агентство держало её членство в тайне. Никто ничего не понял. Но сейчас… — СанХён удручённо покачал головой, — не поймут только вас.

— Считаете, мой предшественник совершил ошибку? — равнодушно интересуется министр.

— Конечно. Сохранив участие Агдан в тайне, мы замаскировали эту ошибку, но сейчас мы так поступить не можем.

— Поясните.

— С удовольствием. Уже во время предыдущего промоушена в Японии надо было задуматься о награждении. Но в тот момент ситуация была сложной, в обществе наблюдался всплеск антияпонских настроений.