Влад Тарханов - Самый длинный день в году (СИ)

— Хорошо, товарищ Виноградов, скажите, только дипломатические меры смогут предотвратить «Вторжение викингов»?

— Только словами от Гитлера мало что можно добиться. А вот если слова подкрепить пистолетом, то получится лучше: надо перебросить на базы несколько звеньев бомбардировщиков, объявить о ротации пехоты и забыть несколько новых батальонов на местах дислокации. При той плотности своей разведсети, что сейчас там есть, эти наши движения незамеченными не останутся. Думаю, этих мер окажется достаточно.

— А если нет? Начинать там войну? — Сталин заметно нервничал.

— Мы должны быть готовы начать войну, если хотя бы один иностранный солдат ступит за границы опекаемых нами стран. Кроме того, мы подготовили мероприятия, которые разрушат план «Вторжение викингов». Я уверен, что мы сможем воспрепятствовать образованию марионеточных правительств и военному перевороту. А без этой фазы операция по вторжению в Прибалтику не будет иметь политического прикрытия и станет Гитлеру совершенно не выгодной. Неприкрытый акт агрессии — это авантюрно даже для него.

— Вы сами утверждаете, что фюрер авантюрист, что он может решиться на такую операцию, в надежде, что мы не рискнем сразу вступать с ним в конфронтацию.

— Фактор внезапности нападения на СССР для Гитлера является важнейшим. В руководстве сухопутными силами далеко не все разделяют авантюрную операцию, разработанную Манштейном, которому пока еще благоволит фюрер. Авантюрист авантюриста видит издалека. Но анализ всех его действий говорит о том, что удар будет нанесен всеми силами с максимально возможной внезапностью, это будет главным аргументом, который остановит Гитлера.

— Значит, не рискнет? — Сталин переспрашивает, глубоко задумавшись.

— Уверен, что не рискнёт, товарищ Сталин. — отвечаю максимально четко и уверенно.

— Постарайтесь не ошибиться в своей уверенности, товарищ Виноградов.

[1] Спартаковцы — боевые немецкие коммунистические дружины, состоящие первоначально из ветеранов Мировой войны. Активно противостояли охранным отрядам и нацистским штурмовикам. В Прибалтике немецкие традиции успешно прижились, как и удачное название коммунистических штурмовых отрядов.

Глава 22

Глава двадцать вторая

Истерика, как она есть

Берлин. Рейхсканцелярия. 14 июня 1941 года

— Гейдрих! Вы должны! Вы обязаны найти источник этой утечки! Я дал вам сорок восемь часов. И где результат? Где он?

Адольф Шикльгрубер, более известный по своему псевдо Гитлер, находился в состоянии перманентной истерики. Руководитель РСХА был пока что спокоен. Он уже умел отличать притворные истерики Гитлера от настоящих, впрочем, до настоящей было как раз недалеко.

— Мой фюрер! Мы провели тщательное расследование этого прискорбного инцидента. Обратимся к фактам.

Фюрер превратился во внимание. Этот мгновенный переход от истерики к деловому спокойствию мог повергнуть в шок многих, но только не Гейдриха.

— Итак, на совещании девятого июня в 21–20 вы произносите фразу о необходимости полного уничтожения большевистского государства, комиссаров и коммунистов, причем вермахту отводится важнейшая роль в уничтожении преступного режима Стлина и коминтерновской заразы. Никакой мягкости! Самые суровые и чрезвычайные меры! На совещании кроме Гиммлера, Геббельса и Геринга присутствовали Риббентропп, Редер и Гальдер. Десятого числа в 9-00 по Берлинскому времени в сообщении ТАСС СССР предъявило нам фактический ультиматум, объявив себя единственным гарантом независимости стран Прибалтики, и заявило, что появление любых иностранных войск на территории этих государств станет официальным объявлением войны Советскому Союзу. Кроме этого был сделан особый акцент на принципах ведения этой войны. Германия не упоминалась напрямую, но прозвучала почти что точная цитата вашего высказывания на совещании девятого числа, которое закончилось в 22–06. Всего в распоряжении большевиков было около одиннадцати часов до момента публикации выступления. Чтобы его успеть озвучить, советы должны были получить сообщение о своего агента, расшифровать его, доложить начальству, а потом принять политическое решение опубликовать это, да еще и в такой угрожающей интерпретации… такое решение мог принять только один человек в СССР. Известно, что Сталин работает допоздна, но реально час-два часа ночи, это барьер времени, когда ему могли доложить. Утверждают, что в нерабочее время его стараются не беспокоить. Следовательно, мы можем ограничить передачу информации часом ночи, максимум. После принятия решения надо было составить, согласовать, отдать редактору на радио и подготовить печатную версию текста. А в печати это заявление появилось уже в 10–00, через час после объявления по радио. Следовательно, получить его в Москве должны были ночью, до часа ночи, максимум.

— Это верно, верно… Сталин умеет заставить своих людей работать и ночью, он почти что абсолютный монарх! — Гитлер выпалил эту фразу все еще пребывая в состоянии нервной экзальтации, только за этой показной энергичностью уже проглядывал трезвый аналитический ум циничного расчетливого политика.

— Проверка всех шести фигурантов показала, что после совещания они отправились по домам, контакты были тут же проверены. Телефонный звонок совершил только Гальдер, который сообщил в 22–40 дежурному по штабу о своем месте пребывания. Мы не обнаружили утечки, мой фюрер. Самое главное, что если кто-то и получил бы какое-то сообщение с этим вашим высказыванием, то не было технической возможности ее передать. Служба контроля сообщает, что с 22–00 до 7-00 никаких передач шпионских радиостанций зафиксировано не было. Район Берлина и его окрестности контролируются нами особенно тщательно.

— И что из этого следует? — Гитлер уставился на Гейдриха, подозревая, что тот его обвинит в передаче информации Сталину.

— Остается единственное предположение: двойной перевод.

— Что? — фюрер не понял Гейдриха, но стремительно пытался понять движение мыслисвоего визави.

— С подобными высказываниями вы выступали на нескольких совещаниях, в том числе на мартовском совещании с высшими офицерами Вермахта. Там присутствовало порядка двухсот пятидесяти генералов.

— Двести пятьдесят три человека. — Гитлер поражал своей памятью не только Гальдера[1].

— Думаю, утечка произошла именно оттуда. Но чтобы это выяснить, придётся приложить массу усилий. И гарантий, стопроцентных гарантий, что мы сумеем сделать это быстро — нет. А дальше сработал эффект двойного перевода. Ваши слова перевели сначала с немецкого на русский, а потом у нас произошел перевод с русского на немецкий. Похожая фраза стала почти абсолютно похожей. На эти маленькие огрехи указали наши лучшие переводчики.