Михаил Ланцов - Конунг Руси [litres]

Так или иначе, но к осени 861 года Мал видел в Ярославе до крайности авторитетного человека. И охотно прислушивался к его словам. А Ярослав считал Мала своим человеком, своей опорой в поселении. И старался прокачивать, дабы поддерживать его авторитет на высоком уровне. Это проявлялось по-разному. Но, прежде всего, в том, что он захаживал к нему за советом не скрываясь. Чтобы все были в курсе, с кем их конунг советуется.

Вот и сейчас – заглянул.

– Дело есть к тебе, – произнес Ярослав и мотнул головой, предлагая отойти.

Тот молча кивнул и, распорядившись принести им кваса, отправился с нашим героем под небольшой навес со столиком и скамейками.

– Совет твой нужен.

– Чем смогу, помогу.

– Что на днях было, сам знаешь. И мне это не по душе.

– Так такие дела – завсегда так. Каждая лягушка свое болото хвалит…

– Это чуть не закончилось резней этих самых лягушек.

– Но не закончилось же.

– А если бы закончилось? Представляешь, какие бы проблемы получились?

– Ты что-то задумал?

– Хочу судебник предложить людям.

– Судебник – это что?

– Свод писаных правил, которые нужно соблюдать всем. Вошел на территорию Гнезда – изволь следовать этим правилам. А если нарушаешь – то ясно описанное наказание получаешь.

– Да не, – махнул рукой Мал. – Пустое это. Людям это не нужно. Отродясь жили по обычаям дедовским, и все было хорошо.

– Но ведь нашлись те, кто посчитали меня неправым в этом споре.

– А ты думаешь, если за писаные слова спрячешься – тебя посчитают правым? – усмехнулся Мал. – Правота не в правде, а в том, насколько тебя уважают окружающие. Будь ты хоть трижды прав, если веса не имеешь, то и слова говорить не моги. Ибо без толку. Что ветер в ветвях шумит, что твоя речь звучит. Никому нет дела.

– А если я заболею или умру?

– Твое место займет другой, – пожав плечами, заявил Мал.

Ярослав замолчал. Задумался.

Пелагея родила ему ребенка. И ему не хотелось, чтобы он оказался предоставлен сам себе в этом весьма агрессивном и непростом мире бушующего варварства. Но как ему по наследству передать свое положение? Ведь эти люди уважали его и только его. И традиции наследного владения или наследных должностей пока еще не существовало. Да, сын конунга, скорее всего, становился новым конунгом. Но только потому, что отец с детства его к этому готовил. И он мог это место занять в относительно честной конкурентной борьбе. Но это совершенно не обязательно. Желающих будет много, тем более на занятие столь сытного и хлебного места. Не говоря уже о том, что вряд ли конкуренция будет честной. Не тот приз.

Введение в практику судебника и кое-каких юридических понятий из более современного общества открывало для Ярослава такой механизм, как наследование. Но, судя по всему, вопрос этот будет долгий. Очень долгий. Придется записывать решения тинга и свои судебные разбирательства, дабы сформировать традицию. И апеллировать к ней при любом случае. Чтобы люди привыкли. А потом, годы спустя, все и оформить. Если успеет.

Сейчас же… сейчас нужно было менять тему, чтобы Мал не подумал, будто он к нему только из-за этого приходил. Это может вызвать лишние пересуды. Ярослав частенько у людей спрашивал мнение о тех или иных идеях. Но редко акцентировал внимание на них, если не видел живого отклика или не желал мысль свою в дело претворять любой ценой. Эту его привычку уже многие заметили. Своего рода «ромейскую манеру».

– Как у тебя с поковкой наконечников для копий дела идут? Все ли ладно?

– Все, как мы и задумывали. Все, кто может ковать, – все стоят. Даже те трое, что нам сюда ромеи прислали. Хотя с ними сложно. Они по-нашему почти не разумеют. Вечно с ними жрец какой-нибудь вертится и всюду свой нос сует. Но без него ими управляться было бы никак нельзя.

– Значит, семь человек у тебя на поковке копейных наконечников стоит.

– Все так. Я сам, трое учеников моих да трое ромейцев.

– А новые ученики, что ты набрал, когда в дело встанут?

– Через год-два, не раньше. Слабы еще очень. И навыка нет пока никакого. А чего ты спрашиваешь?

– Есть у меня задумка одна, как силами пареньков необученных пользы много извлекать… – начал говорить Ярослав с хитрым прищуром.

Малу было непринципиально, что ковать. Он в этом деле к осени 861 года всецело доверился Ярославу. Тот прекрасно уже себя зарекомендовал как человек, понимающий не только в кузнечном ремесле, но и разбирающийся неплохо в торговле. По крайней мере, заметно лучше Мала соображал в таких делах. Просто потому, что варился в XXI веке и многие совершенно очевидные и обыденные для своей эпохи вещи знал, пусть и на базовом уровне. И этот уровень категорически превосходил многие аспекты века IX. Смешно сказать, в эту эпоху не существовало даже приемов ведения бухгалтерии и сведения баланса. Не придумали еще. Про остальное – аналогично. Все на глазок. Все по наитию. А выгода от торговли достигалась за счет категорически чудовищной наценки. Купил за денарий, продал за десять – в лучшем случае затратив на транспортные издержки хорошо, если четвертую часть денария. В общем – дельцы из 90-х умерли бы от зависти.

Но если Малу не было дела до выбора того, над чем работать, то Ярослав разрывался в потоке противоречивых задач. Прежде всего, между заказом поковки коммерческих изделий и общественно полезных, то есть нужных для непосредственного развития Гнезда. Тех же наконечников копий. Почему разрывался? Потому что рабочих рук категорически не хватало. Отчаянно. Особенно квалифицированных.

Ремесленников, что прибывали в Гнездо из Византии, Ярослав направлял по возможности на профильный или близкий к нему труд. Да, они все были осужденные, выбравшие добровольно замену смертной казни или увечья на ссылку. И изначально рассчитывал увидеть прожженных головорезов. Но, на удивление, собственно злодеев к нему ни разу и не присылали. Почти все они были достаточно молодыми подмастерьями, которые, так или иначе, подставились по юности лет. Мастерства особенного они еще не обрели, да и жить толком не пожили. Кроме того, специалистов по каким-то действительно редким и интересным профессиям в Гнездо не прибывало.

Таким образом Вардан, с одной стороны, давал шанс молодым парням выжить. Скорее всего, за денежку немалую, поступающую от их родственников в качестве взятки. Во всяком случае, на это указывали результаты опросов. Ребята явно были не голодранцами и имели по жизни не самые плохие перспективы. С другой стороны, не снабжал Ярослава настоящими мастерами своего дела, а также специалистами по редким и ценным профессиям. От греха подальше.

Каменщики, портные, сапожники, кожевники, повара и прочее, прочее, прочее. Был даже один парнишка по выделке головных уборов. И все они в Гнезде были при деле. Всем Ярослав смог, так или иначе, найти продуктивное занятие. И не только им. Например, прибывающие из племени «рабочие руки» были неквалифицированными. Но они могли выполнять действительно тяжелую работу. А ее хватало. В самом Гнезде такие ребята тоже имелись. Но их совокупно все равно имелся острый дефицит. Хватай больше, кидай дальше. Такой работы в условиях раннего Средневековья было так много, что Ярослав диву давался. Строго говоря, положа руку на сердце, работы любой было прорва. А вот с людьми беда. И с едой для них. Но не суть…