Влад Тарханов - Где найти Гинденбургов...

– Риск проникновения шпионов и агентов империализма? – уточнил Сталин, стоя у окна и попыхивая трубкой.

– Огромный. Любая разведка не сможет не воспользоваться такой возможностью. И я не уверен, что мы сможем всех пионов оперативно выявить. Накануне войны – очень рискованное мероприятие. Но намного важнее то, что в нашу страну прибудет много людей, воспитанных при капитализме, которых нам надо будет уже перевоспитывать, предвижу серьезные трудности и проблемы. Нельзя исключить их тлетворное влияние на советского человека. Я считаю нам надо отказаться от этой инициативы германского правительства.

– Товарищ Вознесенский!

– Потребности экономики в квалифицированной рабочей силе огромные. Уверен, что среди двух миллионов эмигрантов мы сумеем найти сто тысяч квалифицированных рабочих, если больше – тем лучше. Инженерные кадры – тоже заинтересованы, ученые, врачи – это все необходимо нашей стране. И мы готовы предоставить им сносные условия, только чтобы смогли закрыть потребности в рабсиле. Тут у нас возникло предложение, которое будет интересным, я так считаю. Среди этих евреев будет какое-то число очень богатых евреев, финансистов, биржевых спекулянтов и прочих чуждых советской стране элементов. Мы предложим им после фильтрации отправиться во Владивосток, а оттуда в США или любую страну на их выбор, но уже морским путем. И возьмем плату – валютой или золотом. Путь неблизкий. По дороге можно создать несколько комфортных промежуточных лагерей. Думаю, товарищи из ведомства Лаврентия Павловича сумеют приобрести в этой среде агентуру, которая нам потом пригодится.

– Разрешите, товарищ Сталин – подал голос Молотов. Сталин кивнул головой.

– Тут есть еще и такой фактор, как сионистское движение, многие его руководители находятся среди этого еврейского населения. Нам надо подумать, как отправить в Палестину некоторое количество хорошо вооруженных евреев, которые смогут создать проблемы английской администрации. Тем более, что в Палестине есть еврейские поселения.

– Хорошо. А что вы думаете по поводу того, чтобы под это переселение попросить у Германии 500–600 грузовых автомобилей для транспортировки контингента? Думаю, что не дадут, им машины для армии нужны, да, а мы попросим сто автомобилей и автозавод по их производству. Скажем, что разместим его во Львове или Пинске, но сами размещать его будем в Куйбышеве. Подальше от немецкой авиации. Лаврэнтий, сможешь провести такую операцию?

Берия на несколько секунд задумался, а потом уверенно ответил:

– Спрятать завод? Смогу. Даже стоять коробки от станков будут не распакованные – пусть любуются. А завод на Волгу поедет. Сделаем!

– Значит будем просить завод. А то американцы нам автозавод продавать не хотят. Англичане не хотят. Французы не хотят. А грузовой транспорт нам очень нужен. Уже вчера нужен.

– Товарищ Сталин, по моим данным можно взять завод в Италии. Это известная фирма Изотта Фрасчини, она занималась больше легковыми автомобилями, но сейчас вынуждена выпускать грузовики. В тридцать третьем начали строить завод по производству грузовиков, но вынуждены были перестраивать заводы по производству легковых автомобилей, это было быстрее. У них образовался избыток производств. Можно купить готовый завод, сейчас эта фирма имеет две готовые модели – легкий грузовик, как наша полуторка примерно и тяжелый, этот будет интересен военным. Качество грузовиков очень даже приличное.

– Что хотят? – Сталина эта перспектива заинтересовала.

– Хотят золото. Африканские авантюры Муссолини дорого обходятся их экономике.

– Делаем так. Немцам выдвигать идею получения автомобилей, но постараться вытянуть автозавод. Итальянский закупаем. Провести переговоры аккуратно, но оперативно. Золото найдем. Это надо. От переселения евреев не отказываемся. Но и торгуемся. Надо у немцев больше выпросить под это дело. Обратиться к международным организациям. Пусть помогут переселенцам. К еврейским банкирам. Пусть тоже помогут соплеменникам. И аккуратно работаем с представителями сионистского движения. Будут они мне указывать, куда евреев переселять! Мы и сами с усами!

Кому адресовал последнюю фразу Сталин: германскому правительству, СС, или международным сионистам, понятно не было. Но уточнять никто из присутствовавших не решился.

Сталин уточнил еще несколько деталей, напомнил Молотову и Вознесенскому о ближайших панах и совещаниях, чтобы не расслаблялись заранее, после чего они оба ушли. В кабинете Сталина остался только Берия.

– Лаврентий, скажи, в Катыни следователи уже приступили к работе?

– Так точно, отправил самых лучших.

– Эээ… у тебя всегда всюду самые лучшие. Только не всегда и всюду у нас все хорошо выходит. Да! Сейчас обед будет. Составишь мне компанию, не побрезгуешь холостяцким угощением?

– Обижаете, товарищ Сталин! Кто от такого предложения откажется.

– А после еды и поговорим о Писателе. Ты ведь все бумаги подготовил?

– Самое основное. Подробности по каждому вопросу будут доставлены мною лично.

– Это правильно. Да! Но решать такие вопросы надо только на хорошо наполненный желудок. Качественно и количественно!

В разные периоды своей жизни Сталин по-разному устраивал свой быт стараниями вездесущего Власика. Начальник сталинской охраны отвечал не только за безопасность вождя, но и за его бытовые условия. Было время, когда Сталин питался в семье. Было время, когда большее время проводил на даче, куда приезжали посетители, было время, когда почти постоянно находился в кремлевском кабинете.

В Кремле питался просто, без особых изысков. Но обязательно на столе присутствовала зелень и фрукты. Еда была свежей и вкусной – повара старались угодить и у них это хорошо получалось. Если работал допоздна, мог несколько раз заказать себе чай с бутербродами или печеньем. И на чай почти не отвлекался. А вот обед – это обязательно никакой работы и никаких разговоров о работе, только прием пищи, только спокойные беседы о семейном, домашнем, только наслаждение несколькими минутами отдыха.

– А теперь вернемся к нашему Писателю, Лаврэнтий, так ты определился, он нам друг или враг?

Франция. Руан. Британия. Лондон. 22 февраля 1940 года.

Туман, который периодически охватывает славный город Руан и придает ему особую поэтичность и легкий флер романтизма был настолько известен, что многочисленные художники Франции изгалялись друг перед другом, старательно изображая погруженный в зыбкую дымку город. Многие мастера кисти и карандаша тратили свой талант на изображение еще одной достопримечательности города – Руанского собора. Хитрее всех поступил Клод Моне, нарисовавший Руанский собор в тумане. Сейчас, утром, когда туман еще не сошел, и собор все еще укутывался в загадочную сиреневую пелену, спасаясь от промозглого воздуха, которым тянуло от реки, в кафе на соборной площади сидел невысокий полноватый круглолицый француз с большими залысинами на шарообразном черепе. Он пил кофе. Рядом располагался нетронутый круассан, а на лице француза, материальное тело которого было облачена в военную форму летчика, была нарисована гримаса полного отсутствия. Где витало в сей момент его астральное тело, сказать было невозможно. Из состояния нирваны летчика вывел громкий голос, прозвучавший почти что с неба. Подошедший военный был высок, худощав, обладал огромным гасконским носом и громогласным басом, способным перекрыть рев полковой артиллерии.