Влад Тарханов - Где найти Гинденбургов...

– Во-первых, у нас появилась система анализа. Мы сформировали три аналитические группы по самым важным направлениям. Графики, схемы, вроде бы мы все такое раньше знали, почти все. Нам не хватало именно системного подхода. Сейчас изучаем и внедряем предложения Писателя. Плюс работа полиграфа, который удалось создать в рекордно быстрые сроки. Из центрального аппарата вычищены последние сторонники ежовских методов, введены жесткие меры по соблюдению социалистической законности. Эффективность работы и достоверность полученной информации резко возросла.

– Возросла, говоришь, а что по поводу информации Писателя о серьезных кротах в твоей организации и в нашем Генштабе?

– У нас проверка продолжается. Круг подозреваемых сужен до четырех человек. По Генштабу идет сбор и анализ информации. Сложность в том, что оба этих агента так и не были вскрыты. Так что работа предстоит серьезная.

– Вот и проверим, насколько эффективны предложенные Писателем нововведения. И еще… скажи, Лаврентий, тебе не кажется, что заговор регионалов против демократических изменений в государстве и заговор Тухачевского – всего лишь звенья в большой игре против СССР?

– Я в этом уверен, товарищ Сталин.

– Хрущев – это всего лишь координатор, фигура важная, но не главная. Был Авель [43] Сталин имеет в виду Авеля Енукидзе. Сталин далее намекает на участие Енукидзе в убийстве Серго Орджоникидзе. Мутная история, в которой до сих пор не все ясно. координатором, мы его вычистили, когда он Серго убрал, потом стал Никита. Троцкий – мотор и идеолог оппозиции, но кто дергает за ниточки? Кто подкармливает их деньгами? Нам важно установить, кто займет место Никиты, к кому потянутся нити нового заговора? Тогда сможем установить и того, кому они служат. Для нас критически важно понять, с какой группой империалистов мы имеем дело. Наши враги – это не однородный конгломерат. С кем-то надо работать против других империалистов. Раскалывая их лагерь, мы помогаем нашему делу. Да… Сделай это Лаврентий. Ничего не обещай. Просто иди и сделай. Скажи мне, кто стоит за настоящими заговорщиками. Можешь идти.

Москва. Кубинка. Полигон. 15 апреля 1940 года.

Суматошный у меня получился апрель. Март был заполнен работой в сумасшедшем темпе. Но апрель был заполнен еще и шараханьем по сторонам. Казалось, что я нужен всем и везде. Поймите, я не мог разорваться на части! Но приходилось. Спать по два-три часа в сутки – это было нормально! Если бы не подготовка и умение мобилизовать резервы организма, да еще и распределять их оптимальным образом, сдох бы от такого напряжения! А тут ничего… живой, целый и невредимый, вот, привезли мою тушку на полигон в Кубинке. Любят наши вожди сначала технику посмотреть, пощупать руками, дети малые, чес слово, только игрушки у них большие. Да… это у меня от хронической усталости ирония прорезывается, злая ирония, согласен. Впрочем, мне на 22–23 апреля обещали дать два дня отдыха. Поживем – увидим.

Но… обещал же все по порядку.

После женитьбы все у меня изменилось. В первую очередь, стиль работы. У меня появилась стенографистка. Очень симпатичная. Ну да, и звали ее Маргарита. Та самая, которая согласилась стать моей женой. В военном отделе Комиссии советского контроля она стала последним (четвертым) поселенцем моего рабочего места. Отдел обзавелся еще двумя сотрудниками (вот я какой – пложу ряды советской бюрократии), двумя кабинетами с архивным помещением и перебрался в отдельное крыло выделенного на первом этаже помещения, после чего у условного входа в отдел появился пост охраны. Все сотрудники военного отдела носили обычную общевойсковую форму, вот только ни одного военного там не было. И сотрудниками отдела, и его охраной занимались только специалисты из конторы товарища Берии. Как ни странно, но с Лаврентием Павловичем у меня отношения наладились. Помог в этом Сталин, который объяснил соратнику в чем тот был не прав и как себя повел после смерти вождя. Не знаю, какими словами изъяснялся вождь и учитель, но то, что Берия понял и осознал – сразу стало чувствоваться во время наших контактов.

Думаете, я не понимаю, зачем у меня на свадьбе объявились такие высокие гости? Иосиф Виссарионович испытывал меня медными трубами. Не загоржусь ли, как буду себя вести, что буду говорить. Поэтому вместо запланированного мною ресторана оказалась дача у самого Лаврентия Павловича, где я познакомился с его семьей, семьями некоторых руководителей нашей страны. Уверен, что каждое мое слово, каждое движение было зафиксировано и проанализировано. Надеюсь, что не облажался. На даче у Лаврентия Павловича я познакомился с его женой, Нино Теймуразовной. Статная красавица дворянских кровей (из древнего рода Гегечкори) производила очень сильное впечатление. И я окончательно понял, что рассказы о сожительствах, изнасилованиях школьниц и многочисленных любовницах Лаврентия Павловича сплошная туфта. Во всяком случае, на начало сорокового года. Марго вела себя естественно, я тоже оставался самим собой, вроде бы так и надо, чтобы на росписи в ЗАГСе присутствовали руководители государства, пусть и не в полном составе.

В марте я практически полностью сосредоточился на офисной работе. У нашего отдела было четкое распределение обязанностей: мои помощники готовили нужные мне статистические материалы, Марго стенографировала. Марк Аронович Хинштейн, сержант госбезопасности, помогал создавать чертежи на основе моих робких и кривоватых эскизов. У него это тоже были эскизы, но уже облаченные в правильную техническую форму с нужными сечениями и в правильных проекциях. Марк был уникум! Он угадывал даже то, что я мог упустить или пропустить, уточняя детали, которые сами по себе всплывали из моей памяти после наводящих вопросов. Военюрист Дмитрий Власович Самарин меня консультировал по нашей социалистической законности.

Март я создавал документ под общим шифром и своим секретным названием «Спасти СССР». Был ли у меня рецепт спасения СССР? Нет, не было. Мне не вложили программы действий, которая могла бы изменить ситуацию в стране. Да и невозможно было бы такую программу создать. Тут все просто: если удается внести изменения в ход войны, то изменится не только политико-экономическая ситуация, но следом изменится демографическая и политическая ситуация внутри страны. Я исходил из концепции, что никакого мирного сосуществования с мировой системой капитализма невозможно. СССР – антикапитализм, громадный социальный эксперимент, направленный на демонтаж именно капиталистического промышленного способа производства и системы распределения результатов труда. И никакие мирные заверения не отменят гонку вооружений и противостояние – как холодное, так и горячее. При этом решающую роль играет экономическое развитие, в котором мы пока что очень и очень отстаем.