Флойд Гиббонс - Красный Наполеон

Порой виднелись сохранившееся костяки небоскребов, вздымавшиеся на высоту нескольких десятков этажей. Обстрел не прекращался – неприятель продолжал свое разрушительное дело, обращая остатки зданий в груду бесформенных обломков.

То, что я увидел, можно было лишь сопоставить с руинами Ипра, с тем, во что они превратились после многомесячного обстрела германцами.

Нью-Йорк превратился в Ипр огромных размеров. Исчезли все отличительные признаки города: улицы, площади, дома, скверы, – все сравняюсь. Различие заключалось лишь в следующем:

На маленьком острове Манхеттена небоскребы сгрудились так плотно, что на улицах не было достаточно места, чтобы принять все огромное количество обломков. Поэтому не здания рушились на мостовую, а уровень улицы постепенно подымался восходя к зданиям.

Примерно та же картина открылась нам в Бруклине. Река Гаарлем бежала между двумя грудами обломков. С западного берега Гудзона американская артиллерия продолжала обстреливать неприятеля, лишая его возможности пользоваться подъездными путями и образовав завесу ураганного огня.

Американские войска, заняв позиции вдоль Гудзона от Нью-Йорка до Альбани, препятствовали неприятелю переправиться через реку. Генерал Розенталь, принявший на. себя командование армией и оборону Манхеттена, разместился со своим штабом в подвалах „Эквитебль Трест Боулдинг“.

В обломках заваливших улицы, были проложены туннели и подземные ходы. Здание освещалось электрической энергией, поступавшей с Джерсейской станции. Вентиляция проходила по шахтам лифтов, выведенных до двадцатого этажа. Подземная железная дорога, очутившаяся теперь глубоко под уровнем земли, снова была приведена в действие и обслуживала штаб.

Нью-Йорк стал подземным городом, Нью-Йорк стал американским Верденом.

В первый день Рождества я вместе со Спидом Биннеем совершил полет над развалинами Нью-Йорка и попытался в микрофон сообщить о том, как выглядел этот подземный город. Одновременно я попытался описать неприятельские позиции, расположенные к северу от Гаарлема. Для этой цели мне пришлось перелететь за передовые линии Карахановского расположения.

Недалеко от городка Юнкерс в штате Нью-Йорк наш аэроплан резко рванулся влево. Я бросил быстрый взгляд на Спида и увидел, что он бессильно поник на своем сиденье. Неприятельский аэроплан напал на нас, и мы летели вниз с головокружительной быстротой.

Я схватился за второе рулевое колесо, и мне удалось выпрямить аппарат. Снизу, стремительно ввысь, летела ко мне земля.

Мне почудилось, что я задыхаюсь. Горло мое пересохло, я не мог дышать. С трудом открыв глава, я увидел перед собой печальную, бледную женщину. На голове у нее была косынка сестры милосердия. Она улыбнулась – жалкая улыбка.

– Воды, – прошептал я, и она, поднесла к моим губам стакан. Сделав несколько глотков, я попытался взглянуть на нее.

– Вам теперь лучше. Все будет хорошо! – сказала она.

Я хотел спросить ее о том, где я нахожусь, но вместо этого у меня вырвалось:

– Сестра, расскажите, что произошло потом? Я знаю лишь, что наш аэроплан рухнул вниз.

– Вас подстрелили в тылу расположения красных – спокойно ответила сиделка. – Вы ранены, и находитесь в плену. Вы лежите в госпитале в Бостоне.

– С каких пор?

– Это произошло на Рождество, а на следующий день вас доставили сюда. Вы лежите здесь уже два дня.

– А где Спид?

– Кто?

– Мой пилот, юноша, который летел вместе со мной. Он жив?

– Он лежит рядом с вами, – ответила она, указав на соседнюю кровать. – Не он без сознания – пролом черепа.

– Он останется жить?

– Этого мы не знаем. Вы ни о чем не должны спрашивать меня. Постарайтесь уснуть, – тогда вам станет легче.

Я снова уснул, и, когда по прошествии десяти часов проснулся, почувствовал прилив сил и услышал где-то рядом с собой дикую американскую ругань.

– Поганый китаец, косоглазый дьявол, – я задам тебе перцу… теперь тебе захотелось белых женщин… ах, ты желтый горчичный пластырь!..

Спид Бинней метался в бреду, и двое сенегальцев тщетно пытались удержать его в постели. Врач-китаец впрыснул ему успокоительное средство и обратился ко мне на прекрасном английском языке:

– У вашего приятель серьезная рана. Помимо того он страдает столь распространенной среди вас, американцев, болезнью – ненавистью к цветным расам. Постепенно он от этого избавится, но потребуется нисколько лет воспитательной работы. Только тогда он освободится от предрассудков, свойственных вашим землякам.

Я не склонен был пускаться в споры. Закрыв глаза, я задумался над свей участью. Итак, я был пленником Карахана.

В предыдущие годы, пока военные действия развертывались в Европе, я не раз был свидетелем жестокости, с какой этот человек устранял всех, кто мог бы оказаться на его пути.

Последний год борьбы в Америке дал ряд новых случаев жестокосердия этого „палача мира“. На что мог рассчитывать теперь я, очутившись в плену у него?

Не найдя ответа на этот вопрос, я снова открыл глаза и увидел перед собой чье-то склонившееся лицо. Но лицо это было приветливо и улыбалось мне:

– Здравствуйте, товарищ Гиббонс, – сказал полковник Бойер, ибо это был он. – Вот видите блудный сын возвратился домой. Вот уже около двух лет, как мы расстались с вами. С тех пор пролились немало крови и немало людей обрели вечный покой. Но мы все продолжаем продвигаться вперед. Добро пожаловать к нам!

Я с удовольствием читал ваши сообщения. Когда я слышал ваши корреспонденции по радио, я вспоминали о месяцах, проведенных вместе в Европе. Вы наш враг, и я жму вашу руку и говорю вам – вы мой друг.

– Я также очень рад снова встретиться с вами, полковник. Последние два года были не из легких, – во всяком случае и Карахану пришлось туже, чем он предполагал. С Европой он справился в течение одного года, а в Америке вот уже два года как он борется, и американские силы все еще не сломлены. Американские позиции все еще непоколебимы.

– Не все, – заметил Бойер.

Его слова испугали меня.

– Неужели Нью-Йорк пал? Неужели вы хотите сказать, что вами удалось форсировать Гаарлем?

– Нет, нет, это еще не произошло, – заметил улыбаясь Бойер, – вы по-прежнему удерживаете груду развалин на Манхеттене, и ваши войска, по-прежнему занимают позиции вдоль канала Эри и озера Онтарио. Но в день вашего ранения произошло нечто более серьезное.

– Пал Сан-Франциско?

– Нет.

– Наш флот все еще в Мексиканском заливе?

– Да. Пока что он еще находится там, – ответил улыбаясь Бойер, – но вот уже два дня, как медленно продвигавшаяся красная армия достигла своей цели и вышла к Панамскому каналу. Американские войска, защищавшие канал, почти год были лишены связи с Соединенными Штатами. Наше наступление вынудило их прекратить сопротивление, и они отступили в Колумбию. Перед тем, как покинуть позиции, они взорвали шлюзы.