Дмитрий Евдокимов - Игра на повышение [litres]

– Как же так, ваше сиятельство? – Румянцев недоуменно переглянулся с Веселовым.

– Он же оклемается и опять к нам полезет! – поддержал его гусарский подполковник.

– Если уж Янош опять ничего не поймет, то править ему останется недолго. Это его последний шанс остаться королем! – ответил я тоном, не терпящим возражений.

Никто возражать и не стал. Вот и правильно. Раз князь Бодров так сказал, значит, так и будет. Правда, для этого придется решить кое-какие дела в столице. Вот этим я и займусь в ближайшее время.

Можно назвать меня тугодумом, а можно – оторванным от жизни мечтателем, верящим людям на слово и вообще верящим в благие намерения окружающих. И то и другое будет справедливо. Я ведь искренне верил, что вжился в свою роль, нашел свое место в новом мире, прошел все проверки на лояльность правящей династии и многократно доказал свою состоятельность и на поле боя, и на ниве прогрессивных реформ. Потому и расслабился, потерял бдительность. Несмотря на постоянные трения с церковью, особенно с инквизицией, и ненависть дворцовых прихлебателей, я чувствовал себя уверенно, считал, что уж в Таридии мне точно никто и ничто угрожать не может, кроме происков внешних врагов. Даже с Глазковым у меня наладились отношения, вроде как поняли мы с ним друг друга. Казалось – живи и спокойно работай на благо страны.

Но стоило только случиться беде, как все тут же вернулось на круги своя. Снова я был обвинен во всех бедах Таридии, снова на меня накинулись и инквизиция, и Сыскной приказ, и придворная камарилья во главе с генерал-прокурором. Трудно сказать, осмелились ли бы они вести себя подобным образом, останься царевич Федор невредимым, но без его поддержки я снова оказался «выскочкой и карьеристом», все мои заслуги были быстро забыты, а все мои проекты поставлены под сомнение.

Не ожидал я такого, растерялся, да и враги не медлили – быстренько подсуетились с моей отправкой в Рунгазею. Как говорится: с глаз долой – из сердца вон. Сейчас я понимаю, что можно было действовать по-другому, а тогда не сообразил, позволил обыграть себя. Хорошо еще, что сопротивлялся и не дал сгноить себя в тюрьме, а так кто знает, что было бы со мной, успей боевики протоинквизитора забрать меня из подземелья Сыскного приказа.

Больше я такого допускать не намерен. Тем более что за прошедшее время произошло несколько событий, в корне изменивших ситуацию. Во-первых, кто-то предоставил фрадштадтцам информацию о времени моего отплытия в Новый Свет, в результате чего я едва не отправился рыбам на корм. Во-вторых, генерал Пчелинцев бездарно угробил армию, а я совсем малыми силами выиграл войну с Улорией. В-третьих, наши спецслужбы претворили в жизнь подсказанную мной финансовую махинацию, спровоцировавшую жесточайший кризис на Островах. И в-четвертых, царевич Федор пошел на поправку. Так что сейчас самое время восстановить статус-кво в Ивангороде, а то и вовсе развернуть все в свою сторону. До чертиков надоели все эти внутренние дрязги.

Именно поэтому я еще до рассвета, переодевшись в простой гусарский мундир, покинул Корбин. И Натали, и сын, и Игнат с Иванниковым остались в ликующей столице Корбинского края. Более того, в замке остался актер, на ближайшие дни призванный изображать меня – пригодилась подсказочка от самозванца, слишком убедительно игравшего Князя Холода перед провинциальной публикой. Все это делалось для того, чтобы непосвященные считали, будто я ближайшие три-четыре дня буду купаться в лучах славы и всенародной любви. Соглядатаи обязательно донесут об этом в столицу, но, пока недруги будут гадать о моих дальнейших действиях, я сам объявлюсь в Иван городе.

Поскольку новый тракт Ивангород – Корбин был еще далек от завершения, на выбор у меня было два пути: заложить приличный крюк по тракту Усолье – Корбин и потом свернуть на Ивангород, либо добираться до столицы по старинке – напрямую, но по старому бездорожью. Я выбрал второе. Погода установилась сухая и солнечная, потому перспектива увязнуть в грязи нам не грозила, и можно было надеяться на солидный выигрыш во времени.

Природа меня не подвела, и утром шестого дня я уже стоял на пороге дома Григорянского. Переодевшись там в мундир поручика Зеленодольского пехотного полка, я затесался в ряды сопровождающих князя и в полдень вместе с ними проник в царский дворец, где временно укрылся в покоях младшего царевича.

Алешка наконец-то повзрослел. То ли женитьба со всеми последующими приключениями на родине жены и рождение дочери поспособствовали этому, то ли просто время пришло, но от взбалмошного, бесшабашного гуляки, живущего одним днем, ныне почти не осталось следа. Блестящим умом или практической хваткой старшего брата он не обладал, потому благоразумно не стремился на первые роли, зато постоянно старался доказать свою состоятельность. Оставалось только направлять это стремление в нужное русло, и тогда мы получали надежного помощника и верного последователя.

– Миха!

– Алешка!

– Ну ты дал в этот раз! Ты просто волшебник!

– Не преувеличивай, основное волшебство еще впереди. И то если только вы с Федором преуспеете.

– Не волнуйся, – усмехнулся царевич, – у меня могло бы не получиться, но против нас с Федей у отца нет шансов!

– Дай-то бог!

– Слушай, а как ты попал на фрадштадтский корабль? – в глазах Алексея зажглись жадные огоньки интереса. – Правда, что ли, воду заморозил?

– На тебя Григорянский дурно влияет, – отмахнулся я.

– Все равно расскажешь потом! – погрозил пальцем царевич, направляясь к выходу. – Минут через двадцать можешь выходить!

– Удачи!

Не то чтобы я все поставил на результат этого разговора троих Соболевых между собой, но лучше все-таки было убедить государя в нашей правоте. Если же царь-батюшка проявит твердость в своем доверии к противоположной партии, я тоже не умру от расстройства. Либо уеду в Новый Свет, как и планировалось ранее, либо плюну на все, брошу службу и поселюсь в Холодном Уделе или в Корбине. По крайней мере, это я себя так успокаиваю. А на самом деле при худшем раскладе лучшим выходом будет временно скрыться где-нибудь на краю света и посмотреть, как тут без меня дела будут идти. Жалко будет бросать все начинания, но лучше так, чем снова попасть в подземелье Сыскного приказа.

В общем, против государя не пойду, но и жертвовать собой за идею не собираюсь. Сейчас вот пойду на заседание Большого совета и проясню кое-какие вопросы с людьми, вздумавшими поиграть со мной в аппаратные игры. Я в принципе не люблю такого, потому что тружусь, так сказать, на благо страны, а не ради карьерного роста или каких-то иных персональных «плюшек». Но особое раздражение у меня вызывает выбранный этими господами момент для своих действий. Неправильно это – заниматься внутренними разборками, когда нужно сплотиться и дать обнаглевшему внешнему врагу адекватный и быстрый ответ.