Дмитрий Дашко - Москва [СИ]

– Думаю, Ляписа надо на освидетельствование к психиатром. У него явно не все дома, – сказал я.

– Это уже следствию решать. Но я с тобой согласен: нормальный человек на такое не способен. Даже влюблённый… Когда своих в Москву перевозить собираешься? – внезапно сменил тему начальник.

– Э… – смутился я. – Через месяц примерно.

– Месяц? А не долго? Давай, ускоряйся. У моих сотрудников должен быть надёжный тыл.

– Есть ускориться! – улыбнулся я.

Мысль как можно быстрее увидеть Настю и Степанову нравилась мне всё больше. А там, глядишь, мирком, ладком, да за свадебку.

– Ты лыбиться-то погоди, – усмехнулся Трепалов.

– А что такое?

– Да то: сроку тебе на раскрытие убийства балерины – три дня. И это не я так решил, а наверху. Они сейчас решают, что нам любой орешек по зубам.

– Что за срочность такая?

– Ну, а сам, как думаешь? – лукаво ответил он.

– Новые срочные дела? – догадался я.

– Срочнее некуда. Но детали потом, когда с балериной разгребёшься.

– Ну… Максимыч, сначала заинтриговал, а потом не колешься. Я ведь теперь весь изведусь, – шутливо произнёс я.

– Ничего, зато мотив у тебя появится уложиться в отведённые три дня срока, а то и раньше. А теперь насчёт балерины, – Трепалов задумался. – Хотел тебе подсказать немного, но понял – учёного учить, только портить. Думаю, копаешь ты в правильном направлении. Просто пока до жилы не дошёл, но ты, Георгий, парень въедливый, настырный, у тебя всё получится.

– Хотелось бы… Только я ещё не знаю, что дальше делать, с чего поиски продолжать, – признался я.

– А ты продолжи их с того же места, где остановился, – посоветовал начальник.

– Что, обратно в танцевальную школу Айседоры Дункан? – удивлённо посмотрел я на него.

– Да. Пусть и промахнулся с Мартынюк… Хотя, что я говорю – всем бы так «промахиваться»! – поправился Трепалов. – В общем, поработай там ещё немного. Если поймёшь, что тянешь пустышку, переключайся. Но у меня почему-то железная уверенность, что искать нужно оттуда.

Я привык доверять не только своей чуйке, но и коллег, поэтому сказал, что именно так и сделаю.

И вот я снова в храме балетного искусства на Пречистенке. Строгая вахтёрша на сей раз не стала мне препятствовать, лишь посмотрела на меня и тут же отвернулась. Видимо, хорошо запомнила меня, а особенно – моё удостоверение.

Я опасался, что застану в кабинете только Ирму Дункан, и тогда разговор не зайдёт дальше «хау ду ю ду», но мне повезло: помощник Айседоры Дункан и по совместительству жених её приёмной дочери, Илья Ильич Шнейдер тоже оказался на месте.

Глядя на их раскрасневшиеся лица и на то, как они поправляют на себе одежду, легко было догадаться, чем влюблённые занимались до моего визита.

– Товарищ Быстров, – с милым, приятным уху акцентом, приветствовала меня Ирма.

Её щёчки были пунцовыми от смущения. Ну вот, вогнал барышню в краску, усмехнулся про себя я.

– Здравствуйте, – с улыбкой, широкой как радиатор американского автомобиля, протянул руку Шнейдер.

Наши взгляды встретились, он сразу догадался, что я всё понял, но отводить глаза не стал. Скорее, наоборот – гордо подбоченился, и мне была понятна его мужская гордость за то, что сумел покорить сердце такой красотки.

– Доброе утро, – сказал я.

По-своему мне была приятна эта парочка, и я желал им счастья в нашей непростой жизни.

– Ви большой… как это, Илиа… – споткнулась о незнакомое слово Ирма, и жених поспешил ей на помощь, подсказав:

– Молодец!

– Ви большой молодьец! – произнеся эту фразу, девушка посмотрела на меня с таким восхищением, словно я прямо на её глазах совершил какой-то немыслимый подвиг.

– За комплимент спасибо, – с шутливой интонацией откликнулся я. – Только не понимаю, за что я его заслужил.

– Дело в том, товарищ Быстров, что мы уже обо всём в курсе, – заговорил Шнейдер.

Я удивлённо посмотрел на него, и он охотно пояснил:

– Мы вчера вечером навещали Олечку Мартынюк в больнице. Она нам всё рассказала. Вы спасли её от этого негодяя!

– Как же однако быстро разлетаются новости в вашей среде, – присвистнул я.

– Ну, сами понимаете… нас не так уж и много, и мы хорошо знаем друг дружку. К тому же Олечка – совсем не чужой нам человек, – продолжил Шнейдер. – И да, мы безумно рады, что та женщина, чьё убийство вы расследуете, не наша Оля.

– Я тоже рад за вас и за Олю, – кивнул я. – Но, как понимаете, дело не закрыто. Я не установил личность погибшей и потому снова обращаюсь к вам за помощью, тем более, если вы так хорошо знаете всех, кто варится в одном котле с вами.

– Да, но наши преподаватели – все на месте. Ну, кроме Оли, – задумчиво произнёс Илья Ильич.

Ирма внимательно вслушивалась в наш разговор, но вид у неё был откровенно беспомощный. С русским у танцовщицы обстояло куда хуже, чем у меня с английским.

– Переведите, пожалуйста, для вашей невесты, – попросил я.

Шнейдер кивнул и вступил с Ирмой в диалог. Они перекинулись несколькими фразами, после чего Илья Ильич вновь повернулся ко мне.

– Товарищ Быстров, Ирма только что сообщила мне одну новость. Не знаю, насколько она окажется полезной для вас… В общем, сегодня должна была выйти из отпуска наша преподавательница Серафима Крюкова.

– Так-так, – насторожился я. – Продолжайте, пожалуйста.

– Возможно, ничего страшного… Может, заболел человек или так сложились обстоятельства… – смущённо заговорил Шнейдер.

Я молчал, стараясь его не перебивать.

– В общем, пока её нет на рабочем месте. Серафима, конечно, всегда была очень ответственная в таких вопросах и к работе подходила серьёзно, но в жизни всякое бывает. Думаю, Ирмочка зря себя накручивает, и с Фимой – так мы между собой зовём Крюкову, ничего страшного не случилось.

– Говорите, Серафима Крюкова – очень ответственно подходит к работе?

– Да. Преподавание танца для неё, всё равно, что жизнь. Она не может без этого, – подтвердил Илья Ильич.

– Под описание, которое я вам дал, гражданка Крюкова подходит?

– Не совсем, – радостно воскликнул Илья Ильич. – Вы ищете брюнетку, а она шатенка.

– И всё-таки черкните мне её адресок, пожалуйста, – попросил я.

– Хорошо! – Шнейдер накарябал карандашом на клочке бумаге «координаты» танцовщицы и передал мне.

– Благодарю вас! – искренне сказал я.

В голове вертелась мысль, а что если те длинные, тёмные волосы, которые нашли на трупе, были покрашенными?

– Скажите, а отпуск гражданки Крюковой был плановым? – спросил напоследок я.

Шнейдер снова переговорил с Ирмой, прежде чем дать ответ.

– Нет. Она брала две недели за свой счёт. Надо было уладить какие-то неприятности. Извините, детали мне неизвестны. Фима, девушка приятная во всех отношениях, но в личную жизнь пускать посторонних не любит, – Илья Ильич печально развёл руками.