Дмитрий Дашко - Москва [СИ]

Это был третий, верхний этаж стремительно дряхлеющего здания. Такое обычно происходит, когда дом покидают люди: словно чувствуя свою ненужность, он начинает разрушаться.

Страшно подумать, сколько понадобится сил и труда, чтобы заново запустить это производство и вернуть цеха к жизни. Иной раз проще и дешевле построить заново.

Я подошёл к окну, вернее к тому, что раньше им было, и бросил взгляд на улицу.

Отсюда практически идеально просматривалась яма, в которой заживо закопали женщину. А ещё здесь находилась чья-то лёжка: дырявый, изъеденный мышами тюфяк, ветхое одеяло и наволочка, набитая перепревшей соломой. Лёжка не заброшенная, о чём свидетельствовали вполне себе свежие экскременты в углу. Где живём, там и гадим.

Вонь стояла жуткая, я даже пожалел, что туда сунулся, когда играл в великого следопыта.

Абориген приходил сюда не только, чтобы ночевать, он ещё и жил здесь: спал, ел, справлял естественные надобности. Даже пытался устроить какой-то быт.

Вместо стола – деревянный ящик, укрытый пожелтевшей газетой. На ней рассыпаны окаменевшие хлебные крошки и рыбья чешуя.

Сам номер показался мне знакомым… Скажу больше, это был номер «Правды», а в нём статья обо мне и даже фотография. Вот же проныра этот Кольцов, я ведь нарочно не хотел фотографироваться для этого очерка, а он где-то мой снимок раздобыл.

Хорошо ещё, что качество так себе, что-то вроде фотопортрета со слов свидетелей, опознать можно, но с большим трудом.

Я стряхнул с газеты мусор и бегло пробежался по тексту глазами. А ничего так написано, бодренько, с юмором. Понятно, что без преувеличения не обошлось, так на то и пресса, чтобы привирать. Кому нужны истории, правдивые на все сто?

Вот только самого обитателя на месте не оказалось.

Похоже, после обнаружения тела Евстафьевой, милиция сюда так и не заглянула. Во всяком случае, в отчётах ничего не было об этой лёжке, и я догадываюсь почему: пока поднимался на третий этаж, где она находилась, пол подо мной чуть не провалился, а я едва не сыграл вниз.

Кто-то в итоге решил не рисковать и схалтурил. Такое в нашей работе тоже не редкость, увы.

Прямо возле тюфяка валялся солдатский сидор. Я развязал тесёмку и принялся копаться в его содержимом.

Так, что тут у нас?

Ничего интересного: тряпки которые когда-то были предметами гардероба – разномастные, собранные с бора по сосенке, включая женский платок, кусок мыла, кисет с махоркой, спички и, к моему удивлению, тонкая книжка: дореволюционное издание о приключениях русского сыщика Ивана Путилина, написанное неким Романом Добрым – судя по всему, чей-то авторский псевдоним. Обложка потрёпанная, страницы засаленные и захватанные, внизу каждой грязные пятна – томик читали, перелистывая обслюнявленным пальцем. Я ощутил что-то вроде умиления: мои бабушка и дедушка поступали ровным счётом также.

Похоже, книжка имела какую-то ценность для хозяина, иначе бы её давно пустили на самокрутки.

Пора делиться находкой. Эх, в которой раз жалею, что нет ни раций, ни сотовых телефонов, когда они так нужны.

Высунувшись в оконный проём, я негромко позвал напарника:

– Николай!

Мне повезло, он услышал и показался из дома напротив.

– Чего? Нашёл что-то?

– Нашёл, – довольно произнёс я. – Давай ко мне, только под ноги смотри: лестница того гляди развалится.

Через минуту он появился, тряся «поседевшей» от пыли головой, и отряхивая грязь с одежды.

– Вот гадство! Не приведи бог – не отстирается. Ну, хвастайся, чего тут нарыл…

– Посмотри, – показал я на лёжку. – Оказывается, здесь живут.

– Вижу.

– Думаю, какой-то опустившийся люмпен-одиночка. Есть смысл найти гражданина и хорошенько опросить. Он мог видеть убийство.

– А мог и не видеть. Например, в тот день здесь не ночевал или спал крепким сном, – резонно заметил Панкратов.

– Согласен, – не стал спорить я. – Тем не менее, поговорить с ним нужно. Он потенциальный свидетель.

– Ты всё правильно излагаешь, Георгий, только, как видишь, жильца нет и не факт, что появится. Я бы на его месте после такого шухера сюда бы и носа не казал.

– Твоя правда, но, кажется, он не из пугливых, – Я показал на следы его жизнедеятельности. – Жилец здесь был, причём недавно. Скорее всего, до нашего прихода. И наверняка вернётся – иначе забрал бы свои вещи. – Мой взгляд упал на сидор.

Логично предположить, что жилец забрал бы его с собой.

Панкратов пожал плечами.

– Предлагаешь дежурить здесь, пока этот босяк не появится? – тоскливо произнёс он.

Я кивнул.

Николай совсем скуксился.

– У меня, вообще-то, кроме этого убийства и другие дела есть, а начальство с тобой только на сегодня отпустило. Завтра с утра должен быть на работе как штык, – кислым тоном заговорил он. – Да и жена ругаться будет. Я ведь её не предупредил, что возможно, не буду ночевать дома.

Эти проблемы были мне хорошо знакомы. Дело, которым я занимаюсь, формально уже не его и никаких «плюшек» в случае раскрытия ему не достанется. Наоборот, скорее начальство намылит башку за то, что своё забросил. Да и жена – это серьёзно. На подкаблучника Николай вроде не похож, но кто ж его знает, как оно обстоит у них в семье в действительности.

Знавал я крутых оперов, грозу бандитов, что ходили дома по струнке, тише воды, ниже травы.

– Я тебя понял, Коля, – вздохнул я. – Мне проще: я человек холостой и, пока Трепалов в командировке, сам себе начальство, могу торчать тут хоть неделю. Возвращайся в город, я тебя не держу.

Он виновато посмотрел на меня.

– Без обид, Георгий?! Ты ведь не держишь на меня зла?

– Да какие обиды! – усмехнулся я. – Ты и так мне сильно помог, а дальше я сам. Не маленький. Как-нибудь справлюсь.

Панкратов просиял.

– Вот спасибо – выручил! Ну, бывай, дружище! Я тебе завтра в первой половине дня позвоню: расскажешь, как прошло.

– Не вопрос! Всего хорошего!

– Удачи тебе!

Мы пожали руки, и Панкратов ушёл.

Я остался один. Со временем даже привык к вони, исходящей из импровизированного «нужника», нос притерпелся, стало уже не так невыносимо.

Где же ты шляешься, вонючка? Где тебя носит? Давно пора тебе объявиться.

Я сел так, чтобы меня не было видно снаружи и не сразу могли заметить, когда заглянут внутрь.

Понятия не имею, сколько мне тут придётся торчать, но потенциальный свидетель – единственная нить, которая могла привести к убийце, хотя я уже догадывался, в каком направлении нужно копать. Другое дело, что на одних умозаключениях далеко не уедешь. Вот появится нечто, что можно потрогать в руках – тогда другое дело, можно запускать маховик. А пока всё так, вилами по воде писано неразборчивым почерком.

Ожидание – процесс довольно скучный. От нечего делать я взялся за найденную в сидоре книжку и стал листать.