Юрий Иванович - Сила Воли

Хорошо ещё, что всё прозвучавшее больше выглядело спорным, чем неким открытием. Так что ещё два часа трое собравшихся разумных громко спорили. Двое доказывали, что такого не может быть, а один постепенно сдавал позиции, шёл на попятную, признавал сырость и несвоевременность новых веяний и каялся в своём неуместном тщеславии. Дескать, позволил себе немножко пофантазировать и помечтать. Но теперь понял всю неуместность своего глупого самомнения и просит прощения.

Спор закончился блестящей победой признанных авторитетов. Но… После этого коллеги озадаченно хмыкали и многозначительно переглядывались друг с другом. Словно мысленно продолжали общения:

«Ну а если в самом деле провести такой эксперимент?!»

«Нас не поймут и высмеют!»

«И всё-таки?»

«Если честно, готов немедленно отправиться в лабораторию!»

По крайней мере, именно такой диалог мог иметь место, судя по кривящимся лицам преподавателей. Но сейчас и здесь следовало решить: что же делать с таким грамотным просителем:

— К сожалению, принять вас на первый курс никак не получится. Дополнительного набора у нас не существует.

— Понимаю. И не рвусь сквозь заколоченные двери. Но готов работать в институте в любом месте, чтобы иметь доступ в библиотеку и продолжать самообразование.

— У нас всего лишь полставки, и та — мизерная…

— Неважно. Я согласен.

— Ну и можем оформить вас как посетителя подготовительных курсов. Тогда вы сможете присутствовать на лекциях в главной аудитории, проводящихся для всего курса.

— Вообще великолепно! — искренне радовался парень. — На чьё имя и как писать заявление?

Закономерный итог. Такого перспективного студента не упустит ни один нормальный преподаватель, ратующий за свою альма-матер. Заявление было принято, кем надо подписано и заверено. Новый лаборант кому надо представлен, с местом работы ознакомлен. Ещё и соответствующую выписку дали: что такой-то имярек принят на работу в связи с крайней необходимостью. Именно такую бумагу и потребуют скорей всего в вербовочном центре. Всё-таки так просто, безнадзорно передвижение граждан по разным окраинам великой страны не допускалось. Власти старались каждого держать под строгим контролем. И если ты уж прибыл в тот же Иркутск как лицо, завербовавшееся на работу, то будь добр работай именно там, где тебе назначено будет.

Иначе… Негативных примеров хватало. И хорошо еще, что от преподавателей последовали полезные советы: как, к кому конкретно и за какой помощью обращаться уже в самом центре.

Именно поэтому оставалось сделать последнее, самое важное дело на новом месте. Ну, может и не самое, но одно из основополагающих, после завершения которого, можно вздохнуть спокойно.

Обедать было некогда. Так что Киллайд, распрощавшись с биологами и уже обоих пригласив завтра на свой «день рождения», заторопился в иное казённое место. А там его, притоптывая от легкого морозца на улице, уже ждала раскрасневшаяся Бельских. Ещё и губки обиженно вытянула:

— Санька! Где ты так долго? Уже час жду! Промёрзла, как Бобик!

— А чего внутрь не зашла погреться? — кивок в сторону мрачных, двухэтажных бараков, заставил девушку непроизвольно вздрогнуть:

— Ты что?! Там такой кошмар творится!

Шульга на это лишь снисходительно хмыкнул:

— Ну контора… Ну большая… И чо?

Но когда и сам оказался внутри этого скабрезного здания, сразу признал все опасения супруги обоснованными. Кучи людей, восседающих на своих вещах и приткнувшихся для сна в любом удобном уголке. Длиннющие очереди, тянущиеся по коридорам в разные двери. Вонь немытых тел. Едкий дым от печей. Гул, словно в растревоженном осином гнезде. Мельтешение лиц, которым удалось временно устроиться жить на втором этаже. Звон вёдер, в которых непрестанно носили воду, скрип грязных мешков, шелест промасленных газет. Смрад чего-то пригорелого и прогорклого.

И поверх всего — тяжёлые, физически ощущаемые взгляды, которыми обозлённые люди окутали вновь вошедших. Особенно Анастасии досталась порция нескрываемой похоти и завистливого пыхтения со стороны мужчин разного возраста. Чистенькая, прилично одетая, нереально красивая и воздушная, она могла показаться ангелом в этом скопище грешников.

Имелось в этой человеческой неустроенности и два островка некоей стабильности. Два квадратных метра, ближе к печке, занимал усатый милиционер старшина, грозно посматривая по сторонам и пресекая начинающиеся ссоры, а то и потасовки. Второй островок за барьером, где за столом сидела особь женского пола, которую и назвать-то было сложно, иначе как мымра. Эта мымра односложно отвечала на пространные вопросы посетителей, но в основном помогала оформлять и заполнять разные заявления и прошения. Стоящие вокруг люди поглядывали на мымру то с мрачной злобой, то с унизительным заискиванием.

Киллайд, с уцепившееся за него Настей, прошёл по-хозяйски к барьеру и с должной суровостью спросил:

— Здравствуйте, товарищи! Где тут Шикалов А. А. просиживает?

— А тебе чего надо? — вскинула голову дама.

— Разнарядку принёс от мединститута! — и зло добавил: — А тыкать будешь своей покойной бабушке на том свете! Или товарищ Тамирский не научил вежливому обращению своих служащих?

Чиновник из горисполкома с такой фамилией как раз и заведовал этой шарашкиной конторой. И только одно упоминание этого грозного начальника заставило мымру перекоситься в неискренней улыбке:

— Извините, товарищ, заработалась. Андрей Андреевич Шикалов находится в седьмом кабинете, по коридору налево.

Ещё и рукой показала в нужную сторону, смешно привстав со стула. Но наглый посетитель даже спасибо не сказал. Сразу двинулся в нужном направлении. Седьмой кабинет, как ни странно, никто не осаживал в попытках добиться справедливости, очереди змеились в иные кабинеты. Да и надпись под цифрой семь строго предупреждала «Без вызова вход строго воспрещён!». Зато Шульга никого из близстоящих и спрашивать не стал «Кто там есть?», сразу стукнул раз вполне громко, открыл дверь и начал входить со словами:

— Получите и распишитесь! Разнарядка от старшего преподавателя мединститута! — и уже внутри, закрыв за собой плотно дверь, перешёл на тихий, доверительный тон. — Рекомендовали к вам обратиться, по поводу распределения.

И перечислил тех, кто рекомендовал. Потом протянул сопутствующие бумаги, лично когда-то подделанные. И показательно вежливо предложил супруге сесть на единственный стул со стороны посетителей.

Товарищ Шикалов выглядел колоритно, если не сказать, что величественно. Здоровенный мужик, ростом за два метра и весом за сто пятьдесят килограмм. Лысый. С кожей розового цвета. Гладко выбритый. В военном кителе без погон, на котором красовались планки наград и нашивки за ранения. И где только отыскался китель такого размера? Однозначно: фронтовик, заслуженный, уважаемый офицер в отставке.