Юрий Иванович - Сила Внушения

Пришлось перестраховываться, делая жёсткие внушения тем лицам, которые прибыли перед встречей в лабораторию для осмотра. То есть гипнотизировать бойцов личной охраны, которые всюду сопровождали всесильного заместителя Председателя Совета министров и главного куратора МВД. Несмотря на наличие двух пакри в этой группе церберов из семи человек, удалось заложить им в сознание несколько вариантов действия в разной обстановке. Если что пойдёт не так, они упокоят своих товарищей-пакри, а в крайней нужде и самого Берию уберут. Всё зависело от поведения последнего.

Встреча прошла очень сложно. Можно сказать, что на пределе всех сил и возможностей мемохарба. И чуточку сверх того. А откуда взялась та самая «чуточка»? Да как раз из той самой «загогулины», присосавшейся к двойному столбу ауры, и которую некогда обсуждали с дедом Елохой. Тогда ещё пасечник посоветовал дождаться помощи от некоего Фрезы, если тот соизволит появиться.

Так вот, в самый напряженный момент, когда Киллайд уже намеревался дать команду зомбированным охранникам, именно от чахлой, слабо просматриваемой «загогулины» протянулась рука помощи в виде дополнительной энергии. Этого вполне хватило, чтобы пробиться сквозь стоящую на сознании Берии защиту и начать просмотр его эмоций, памяти и намерений. Только и мелькнула на периферии сознания Киллайда мысль:

«Ага! Это всё-таки не паразит какой-то ко мне присосался! А некий помощник, подставляющий плечо в трудную минуту?.. Но тогда он никак не может быть котом или иным животным. Скорей всего он даже разумен…»

Разбираться с этим неожиданным союзником было не время. И не место. Потому что виртуальная борьба сознаний продолжалась. С первого шага Лаврентия Павловича в лаборатории, к нему слово репей пристал Дорогов и начал грузить простыми, но обильными объяснениями о сути своего препарата, об истории его возникновения, и об этапах его создания. Это было задумано изначально: мелькать, шуметь, отвлекать. Тогда как крутящийся рядом лаборант приступил к исследованию прибывшего человека.

Сначала мелькнула вспышка радости: «Не пакри!». Но тут же пришло понимание: «Э-э! Да этот тип похлеще деда Елохи будет! Невероятная защита вокруг сознания стоит!» Какого она свойства, природного или искусственного — понять так и не удалось. И будь сил у мемохарба как во времена встречи с Пасечником, он бы и не подумал взламывать такую ментальную броню. А так всё-таки попробовал, сжимая до скрипа зубы и проклиная свою сравнительную до сих пор слабость:

«Святые мирцисанки! Что за колдун мне попался?! Или шаман?!.. Нет, на Кавказе вроде их называют аз а … А джины?.. Это совсем другое… Но если это аз а , то что он делает в правительстве?.. Насколько я помню, эти кавказские уникумы никогда не идут во власть, оставаясь среди народа. Власть им противна от природы, они её не приемлют в своей деятельности. Или я чего не понимаю?.. Или бывают исключения?..»

Сложное оказалось ментальное сражение. Точнее, не столько сражение, сколько аккуратное пронзание невидимой защиты, осторожное преодоление сторожевых структур и подавление малейшего беспокойства клиента. А как подавить беспокойство аза-колдуна-знахаря, если он сам может взломать мозги у кого угодно? Или как они там воздействуют на своих пациентов?

Помогал, очень помогал Дорогов. Своим напором, взмахами рук, пафосным пересказом перспектив. Хотя Берия и мотал головой время от времени, словно отмахиваясь от надоедливой мухи или пытаясь понять, что же его беспокоит. Тем не менее, благодаря всей совокупности усилий, помощи от загогулины и умений мемохарба, удалось прорваться к самому сокровенному в голове товарища и ближайшего соратника Сталина. А там столько всего наслоилось и смешалось!.. Что сразу стало понятно: за одну такую встречу всё самое ценное выудить не удастся. А так же должную программу поведения внушить не получится. Разве только потом… когда-нибудь… Если повезёт ещё пару раз встретиться в спокойной, благоприятной обстановке.

Но несколько основополагающих, формирующих личность характеристик Лаврентия удалось рассмотреть вполне отчётливо. Первое, что вызывало непроизвольное уважение: широчайший круг познаний и редкое, всё перебивающее желание учиться. То есть этот человек всегда стремился познать новое и скрупулёзно разобраться во всех деталях. В общем — это подтверждало большинство исторических ссылок и утверждений. Современники, если говорили честно, всегда признавались: обмануть Берию невозможно. Даже в заведомо глухих и сложных дебрях механики, атома, сельского хозяйства, геологии, криминологии (да чего угодно!) он мог разобраться и докопаться до истины. А чтобы всему этому научиться и во всём разобраться, спал он не больше трёх часов в сутки. Чаще — всего лишь два часа. Иначе он не справился бы с невероятным объёмом возложенных на него задач и с совмещением сразу нескольких должностей.

Естественно, что простой человек не выдержит такой жёсткий режим, тянущийся многие годы. Что лишний раз подтверждало некие особенные силы и умения, присущие только аз а высокого, если не наивысшего ранга.

Второе: непереборчивость средств, используемых для достижения поставленной цели. В этом маршал Советского Союза (имелось у него и такое звание) очень походил на крайне прагматичного Киллайда Паркса, чем нравился ему и вызывал симпатию.

Также вызывала симпатию и третья характерная деталь: главный куратор МВД очень трепетно, с большой любовью относился к своей семье. С семнадцати лет полностью содержал как свою мать, так и глухонемую сестру. Любил жену Нино и обожал сына Серго. Но при этом не устоял перед чарами молоденькой Валентины Дроздовой, с которой вступил в тщательно пока скрываемую связь. Как помнилось по прошлой жизни, Валентина даже родила дочку от этой связи. Хотя, в общем-то двоежёнство для пьетри не было каким-то неуместным или неправильным, поэтому ни капли осуждения не возникло в его восприятии.

Четвёртое: Лаврентий Павлович ничего не боялся. Нм пыток, ни каторги. Ни забвения. В том числе и смерти не страшился.

Ну и пятое, самое главное: Берия никогда не стремился к полной, безоговорочной власти. Нисколько не завидовал Сталину и ни за что не хотел бы оказаться на его месте. По крайней мере, так ощущалось на данное время, конец сорок седьмого года. Скорей наоборот, всячески поддерживал вождя, восхищался им вполне искренне и старался скрупулёзно выполнить любое поручение. Или направить в правильное русло энергию подчинённых, на которых возлагалось ответственное поручение.

А почему поручения не всегда выполнялись? И на это мелькнули ответы в чужом сознании. Вся беда была в кадрах! Вернее в их достойном наличии. Кто бы ни приходил на новые командные должности, кто бы не поднимался на высокие ступеньки власти, и как бы перед тем он не выглядел честным и правильным, все они (или почти все!) превращались за короткое время в скрытых, «ползучих» саботажников. Ведь проверить их деятельность на все сто — никак не получалось. Вот командиры назначенных направлений и чудили, находя миллионы причин с отговорками для своего оправдания. Это им удавалось на порядок легче, чем самим, закатав рукава взяться за исправление недостатков.