Андрей Храмцов - Новый старый 1978-й. Книга пятнадцатая

— Я знаю, что ты и с Люцифером нашёл общий язык, — продолжил говорить Пэмандр.

— Да, — ответил я, дематериализовав зеркало и вернув себе прежний облик. — Нормальный демон оказался. Любит свою дочь и искренне заботится о ней, в отличие от некоторых земных отцов.

— Ты с ним будь поаккуратнее. Когда-то очень давно он хотел стать Демиургом, но у него ничего не получилось. Возможно, его желание никуда не исчезло.

— И он захочет использовать меня для достижения этой своей мечты?

— Не исключено. И, как только научишься принимать форму энергетического сгустка, обязательно побывай в одиннадцатом измерении. Там тебя ждут две божественные сущности, которые уже знают о том, что ты нашёлся.

— А как мне удалось быть одновременно во многих измерениях?

— Я тебе уже говорил, что так умеют делать только боги.

— А предтечи уже там?

— Они там, но теперь нашёлся ты. Тот третий, которого все искали. Поэтому ситуация с ними пока неясная. Так что все ждут только тебя.

— Но что тогда станет со мной, если я там появлюсь?

— Станешь един в трёх лицах. Тебя уже прозвали трёхликий или даже многоликий Андр. Воссоединишься с другими двумя божественными сущностями. Ведь это вы втроём создали эту Вселенную.

Это я уже понял сегодня, после общения с Лэ и с Аэрон. Именно поэтому моё сознание и вытащил сюда Гермес-Тот. И на кой чёрт мне это всё надо? К власти рвутся все, даже демоны. А мне, я чувствую, придется разбираться с Демиургом, выступив в роли создателя Вселенной и совместить эти должности в одной, так как «не следует привлекать новые сущности без крайней необходимости». Прав был монах- францисканец Уильям из Оккама. Только я бы добавил, касаемо создавшейся ситуации, еще одно слово «божественные». Ведь сейчас создатель и хранитель вселенной представали двумя разными лицами, а изначально был только один Создатель, единый в трёх лицах.

Но сразу вставал очень важный вопрос: кто будет главным в нашей троице? Была большая вероятность, что те две божественные сущности могут поглотить меня без остатка. Это меня совершенно не устраивало. Лучше пусть будет наоборот. К тому же я уже мог себя разделить на три своих одинаковых копии, поэтому мне будет проще две из них предоставить в качестве вместилища для женского и мужского тетраграмматона. Это был самый оптимальный вариант. Но об этом варианте надо будет ещё раз потом хорошенько подумать.

— Получается, что Демиург — это верховный архонт, — сказал я. — А архонты — это предтечи. Так?

— Всё правильно, — ответил Пэмандр. — Тебя тоже уже разными именами величают, даже твои жёны. Ты ведь сам выбрал этот путь?

— Скорее он меня выбрал. Но это уже чистая софистика.

Материализовался я опять в гостиничном номере Бает, для которой я просто, всего лишь на долю секунды, расплылся нечётким пятном перед глазами.

— Ты куда-то исчезал? — спросила она, глядя на меня пристальным взглядом.

— Да, — ответил я. — Был в пятом измерении.

— А те, кто нас создали, сейчас в каком?

— В одиннадцатом.

— Значит, они могущественнее тебя?

— Уже не факт. У них там возникли довольно серьёзные проблемы и мне придётся их решать.

— А ты меня с собой возьмёшь в одиннадцатое измерение?

— Ты не сможешь там существовать. Для этого необходимо стать особой энергетическо-полевой формой жизни.

— Я о таком даже и не слышала.

— Мне это было известно давно, но только сегодня я столкнулся с её живым представителем.

— И как вы пообщались?

— Очень продуктивно. Благодаря этому я теперь ещё кое-чему научился.

— Помню твой дежурный ответ о том, что ты ещё учишься.

— Я вот тебе сейчас кое-что покажу и ты сама сможешь оценить, как я учусь, а также мои новые возможности.

После чего я предстал перед ней в образе египетского бога войны. Бает аж отпрянула от меня и было понятно, что я её поразил таким своим мгновенным перевоплощением в хорошо знакомого ей египетского бога Монту.

— Ты вылитый Монту, — воскликнула она восхищённо. — Даже я, прекрасно его знающая, не вижу никаких отличий. Даже мелких. А меня ты можешь сделать обычной девушкой?

— Обычной или красивой?

— Лучше, конечно, красивой. Чтобы ты также восхищался мной, как и нынешним моим обликом

— Давай попробуем.

Я представил себе Иман, топ-модель сомалийского происхождения и жену Дэвида Боуи. Она мне еще в клипе Майкла Джексона «Remember The Time» очень понравилась. Там она, как раз, играла жену фараона. Именно такой, прямо в одежде с царским головным убором, цилиндрическим голубым хепрешем на голове, на котором красовался урей, я и сделал Бает. И без всякого нубийского парика, который, по моему мнению, только портил всю красоту. Хотя его основное предназначение заключалось не в красоте, а в гигиене, к которой египтяне относились очень серьёзно. Ну и облегающий женский золотистый калазирис, конечно.

Пришлось опять материализовать ростовое зеркало, чтобы Бает могла полюбоваться на себя. Ей всё очень понравилось, кроме змеи.

— Это символ царской власти, — сказала она. — Лучше вместо него поместить мордочку кошки. Он будет выглядеть, как нерет и с ним я стану очень похожа на свою собственную жрицу.

Счастливая Бает вертелась перед зеркалом и разглядывала своё красивое человеческое лицо. Она была от него в полном восторге.

— А какой я тебе больше нравлюсь? — спросила она и поцеловала меня в губы.

— Любой, — ответил я и вернул ей страстный поцелуй. — Ты, как богиня, прекрасна в любом виде. Но больше всего ты мне нравишься вообще без одежды.

— Ты всё время думаешь о сексе. И это мне нравится. Женщине приятно чувствовать себя желанной в глазах любимого мужчины.

Я тоже любовался ей. Получается, я всё сделал абсолютно правильно. Калазирис смотрелся на ней просто великолепно. Я знал, что для царских одежд использовался только лен. Очень высокого качества, порой превосходящего стандарты современного ткацкого станка. Шёлка Египет не знал вообще, так как в Китае его не научились ещё производить, да и сам Китай находился слишком далеко от Египта. Шерсть была ритуально нечистым материалом. Полосатого узора на ткани тоже не было. Такой эффект создавала плиссировка, которой так славился Египет.

— Я пойду узнаю у своих жён, как они провели сегодняшние полдня, — сказал я Бает, направившись к выходу и вернув себе свой прежний облик. — Я скоро вернусь.

Я не стал проходить сквозь стены, а вышел, как все нормальные люди, через дверь. Пока я шёл, я анализировал то, что произошло в замке Барди. Да, девушка Клаудиа оказалась суккубом и дочерью Люцифера. Но я знал много историй, когда в ранних христианских книгах суккуб представал существом желанным, а не ужасным. Пожалуй, самой интересной из таких историй являлась легенда, поведанная в 1185 году Уолтером Мапесом в «De Nugis Curialium» о папе Сильвестре II. Согласно этой легенде, будущий папа однажды встретил девушку удивительной красоты по имени Меридиана, которая пообещала молодому человеку богатство и помощь, если тот согласится быть её избранным. Юноша влюбился в неё и, естественно, согласился. Каждую ночь он проводил с таинственной любовницей, при этом его церковная карьера резко пошла в гору: юноша быстро стал кардиналом, затем архиепископом Равенны и, наконец, римским папой.