Олег Борисов - НекроХаник

— Вообще-то у меня свидетельство училища госпожи Осокиной. И после того, как я закончила там третий год обучения, в ноги Анастасии Ивановне поклонилась за науку и терпение. И я сама позвонила ей и попросила взять тебя на стажировку.

Попытку возражать мягко прервал отец, всего лишь положив правую ладонь рядом с блюдцем. Этот жест в семье обозначал, что решение окончательное и возвращаться к обсуждению не стоит в ближайшие пару месяцев точно:

— Прошлой весной в одном из боярских кланов посадили двух молодых людей. Потому как Кодекс забыли и себя выше законов Империи попытались поставить. Это было в закрытом письме, в газетах не писали. Во время разбирательства всплыло, что вовремя не досмотрели. И тоже слишком много вольности дали. В итоге — позорное пятно на семью и два каторжанина, которых запросто удавят где-нибудь на пересылке. Потому что тянется за ними полное непотребство… Так вот, Саша. Мы от мещан отличаемся лишь одним — родословной. Которая на нас накладывает определенные обязательства. Такие как служба Родине и помощь ближнему, не взирая на ранги. На этом Русь стоит со времен Рюрика… Поэтому я очень надеюсь, что работа рука об руку с простыми людьми пойдет тебе на пользу и даст возможность понять, как именно большая часть жителей нашей страны зарабатывает на кусок хлеба… Егор с коляской будет тебя ждать в семь утра субботы. Список необходимых вещей для первого занятия получишь завтра. И проверять, все ли готово, я не буду. Теперь это — исключительно твоя ответственность. Я лишь взгляну на результаты в июне.

Перед сном заплаканная девушка столкнулась с сестрой, которая в теплом халате шла в ванную комнату.

— Все еще дуешься? — Елена поймала рукав ночной рубашки и развернула Сашу к себе. — Родители правы, тебе надо хотя бы чуть-чуть задуматься о поведении. Отец включил второй микрофон на телефункене, когда звонил в гимназию, я слышала концовку разговора. Дерзить учителям, которые делают замечания за плохо выполненную домашнюю работу… Скажи спасибо, что отца не вызвали к директору.

— Я не виновата! Всего лишь несколько помарок и забытое разок эссе!

— Конечно, — обняв сестру, Елена погладила кудрявые волосы. — Не мне выговаривать за промахи. Сама помнишь, как я получила розгами за съеденное втихую варенье и загубленный цветник, где пыталась припрятать банки. Ты еще сидела рядом и утешала, делилась шоколадкой… Если хочешь, давай после первых выходных в училище побеседуем. Расскажешь, как и что.

— В гимназии девочки из старшего класса называют старуху ведьмой и Дикой Осокой, — пробурчала в халат Саша.

— Мне думается, что через полгода ты этих дур на место осадишь. Потому как боярыня Осокина лучший кудесник по травмам в Империи. Сколько людей на ноги поставила — не сосчитать. Ну а характер тяжелый, так уже лет тридцать в одиночку семью на себе держит, после смерти мужа. Поэтому — не повторяй глупости за другими, лучше смотри и слушай. А вот когда у тебя появится собственное мнение, тогда можно будет и побеседовать.

Уже пожелав друг другу спокойной ночи, Елена добавила, остановившись на пороге ванной комнаты:

— Кстати, очень рекомендую вести дневник о том, как идет учеба на сестру милосердия. К лету наверняка накопится изрядно материала, что позволит сделать целую серию статей. Если ты все еще хочешь быть журналистом…

***

Через неделю к Сергию зашел человек, которого он никак не ожидал увидеть. Агафон, правая рука бригадира. Здоровенный дядька, с трудом проходивший в обычные двери, с черной огромной бородой и вечно насупленными бровями.

В палате к этому времени добавилось народу, поэтому побеседовать вышли во двор. Благо, чуть распогодилось, светило почти мартовское солнышко и кое-где на крышах начали плакать сосульки.

— Я с дохторами поговорил, будут выписывать тебя на той неделе. Послезавтра, в понедельник еще покрутят, помнут всячески, а во вторник и спровадят, — прогудел Агафон, с подозрением разглядывая старую скамейку рядом с сугробом. Посчитав, что вряд ли давно не крашенные деревяшки выдержат его вес, решил постоять.

Сергий же вспоминал, что именно он смог рассортировать в памяти о прошлой работе и людях, которые его чуть не угробили. Пусть пятнадцатилетний разронабочий вряд ли пользовался особым уважением в бригаде, но вот только вернувшийся с того света господин Макаров чуть-чуть изменился внутри и больше ездить на себе не даст.

— Агафон, я из ряда уйду. Потому как вместо науки и заработка на меня старшой зуб имеет.

— Язык держи на привязи, так проблем не будет.

— Язык? Пусть Иван спасибо скажет, что я к уряднику не пошел. Городовой-то прикормленный, а его начальник не стал бы такое спускать.

Подхватив парня за ворот, Агафон приподнял его и прошипел, обдав сивушным выхлопом:

— Совсем головой повредился, босота? С чего бы это решил полицию сюда приплести?

Мда, болтаться в воздухе было неприятно. И попытка напугать явно не удалась, вот только у Сергия был и запасной план на этот случай. Потому что все шаги и действия мальчишки бывший программист разобрал буквально по минутам и многие скрытые от юного дарования смыслы смог раскусить, чтобы в будущем использовать.

— А с чего бы это на меня с третьего этажа леса прилетели? Божьим промыслом? И чью это рожу мелькнувную я там видел? Не твою, Агафон, ты такими мерзостями не занимаешься. А вот Прошка готов Ивану услужить… Поставь меня на место. Раз я к урядника не вызвал, как только в сознание вернулся, то и сейчас не побегу… А вот с бригадой мне теперь не по пути.

Почувствовать снова землю под ногами, Сергий поправил ворот хлипкого байкового халата и отвернулся. Надо дать пару минут собеседнику успокоиться.

— Без портков на улицу? Основной расчет лишь после того, как дом закончим, а это еще пару месяцев работы.

— Расчет? Ты шутишь? Меня за месяц Иван обсчитал, думаешь, он не продолжит снова? А коли опять требовать правды стану, так точно прибьет… Вот вспомни, в январе мы бутовку под новые полы в подвале делали. Я ведь знаю, что за уложенные двадцать пудов платят десять копеек. Как раз один поднос выходит. Сколько мы тогда перекидали? Больше сотни, правда? Десять рублей. Пусть половина уйдет разным людям. Это хозяину, он с каждого рубля отщипывает. Городовому, чтобы без паспортов не гонял, еще кому-то. Но пять рублей на бригаду должно выйти. У меня по той работе доля положена. Половина с заработанного бригаде, а остальные два с полтиной надо на пятерых делить, кто с щебнем горбатился. Значит, мои пятьдесят копеек должны в кармане звенеть. А Иван выдал две копейки. За весь тот день, а ведь я не только в подвале надрывался… Две копейки, Агафон. Как это называть?