Сергей Анисимов - Вариант «Бис» (с иллюстрациями)

Попадания глухим раскатом отдались по всем помещениям «Беннингтона». В главном командном посту старпом авианосца, не мигая, уставился на деления кренометра: пузырек воздуха в изогнутой трубке и утяжеленная грузом стрелка сначала показали четыре градуса на правый борт, затем сползли до двух и снова медленно начали переползать на деление «3». Здесь они окончательно остановились, дав пищу для размышлений группе борьбы за живучесть, – теперь для того, чтобы поднять самолеты в воздух, необходимо было спрямить крен, перекачав часть топлива в пустые цистерны левого борта и затопив несколько небольших бортовых отсеков. Эта работа была проделана очень быстро, и уже к 09:45 командиру авианосца доложили о возможности произвести взлет самолетов. Еще через две минуты первая пара вооруженных пятисотфунтовыми бронебойными бомбами «хеллдайверов» тяжело оторвалась от взлетной палубы. Остальные, сгрудившись у края зияющего провала, из которого продолжали вырываться клубы серого дыма, ждали своей очереди.

Лица пилотов были бледны как мел. Им посчастливилось выйти живыми из вчерашнего боя, и, еще не оправившись от него, они должны были снова атаковать неуязвимый русский линкор. Впрочем, этот вылет в любом случае был для них последним – их авианосец потерял возможность производить прием самолетов, а другой палубы в пределах радиуса их действия не было. Так что, сбросив бомбы и израсходовав боеприпасы, им оставалось только сесть на воду по курсу соединения и молиться о том, чтобы их подобрали корабли эскорта. В течение следующих пяти минут все пикировщики поднялись в воздух и начали набирать высоту, кружась над своими кораблями.

Вид несущегося среди столбов воды, поднятых рвущимися снарядами, «Кронштадта», несомненно, производил сильное впечатление.

– Взгляни на этого русского.

Хенри Лакий, капитан первого ранга и командир легкого крейсера «Мемфис», оторвав от глаз бинокль, обернулся к юному уоррент-офицеру, стоящему рядом с побелевшим от волнения лицом.

– Плевал он на нас! Эта тварь нам не по зубам, пусть авиация работает и линкоры. Адмирал совсем с ума сошел – он нас сожрет и не поморщится!

– Так что же, сэр? – мальчишка побледнел еще больше, хотя это казалось невозможным. – Уходить? От своих?

Бессменно откомандовавший «Мемфисом» в течение почти трех военных лет Лакий посмотрел на него как на пустое место, оттопырив нижнюю губу.

– Выпускнику бы Аннаполиса [121], юноша… – он оборвал фразу. – В любом случае «Беннингтону» конец, это и коту ясно, а если мы останемся – конец нам, – последние слова он произнес, снова оторвавшись от окуляров. – Разумеется, мы остаемся.

Никто из находящихся в боевой рубке офицеров не проронил ни слова. Всем стало почему-то неловко, будто оба сказали что-то противное, повисла пауза, странная среди боя. Крейсер делал 30 узлов, описывая сложную кривую, чтобы удержать своего противника на постоянном курсовом угле. Обе башни и четыре его казематных орудия били непрерывно, в одном залпе выкидывая в небо по четыре шестидюймовых снаряда. Из погребов американских крейсеров, действовавших в Атлантике, к 1944 году исчезли бронебойные снаряды – риск прорыва уцелевших к этому времени тяжелых германских кораблей был сведен практически к нулю. В данном случае это оказалось кстати – бронебойные 152 миллиметра для линейного корабля – дробина, в то время как фугасные способны произвести серьезные разрушения на его палубе, изрешетить надстройки, выбить незащищенную броней зенитную артиллерию.

В принципе, особо на «Мемфис» можно было не рассчитывать, архаичное расположение его артиллерии в казематах при небольшом водоизмещении не позволяло рассчитывать на высокую точность артиллерийского огня. Результативность огня «Саванны» была куда выше – даже на такой дистанции было видно, что на русском корабле возникли очаги пожаров, он несколько раз отклонился от своего курса, выскальзывая из-под их залпов. Дистанция все уменьшалась, крейсера и эсминцы сжимали кольцо вокруг по-прежнему не слишком обращающего на них внимание линейного корабля. Прямо перед старпомом лежал раскрытый справочник составов флотов за 1943/44 год, развернутый на первой странице раздела «Россия», но ни один из серых силуэтов не походил особо на то, что находилось сейчас перед ними.

– Линейный корабль типа «Советский Союз», – вымолвил он, перелистнув страницу, как обычно, украшенную в углу карикатурой. – Достроили, значит. Четыре штуки таких заложено – два на Черном море, два на Балтийском.

– Эти с Балтийского вышли…

– «Советский Союз» и какой-то второй: «Советская Бессарабия» или «Советская Украина», а может, «Белоруссия».

– Какая нам разница?

– Слушайте, Эндрю, бросьте этот сопливый тон! – не выдержал Лакий. – Что там дальше, старший, продолжайте.

Старший помощник хмыкнул, покосившись на своего командира, и продолжил ровным голосом:

– Около шестидесяти двух тысяч тонн, девять шестнадцатидюймовок в трех башнях, пяти– или шестидюймовая вспомогательная артиллерия, скорость – около двадцати семи узлов, а предположительно и еще меньше. Про броню ничего, но нехилая, видимо, у такой громадины. Ориентировочные сроки вступления в строй головного – в сорок четвертом, трех остальных – в сорок пятом – сорок шестом. Все.

– М-да. Что тут сказать. Торпедист, ваше мнение?

– Несомненно!

Старший торпедный офицер крейсера, двадцатичетырехлетний выпускник Университета Сент-Луиса, все это время прямо подпрыгивал от нетерпения, пытаясь вставить слово в разговор старших офицеров.

– Прямо сейчас! Вместе с «Саванной» и эсминцами – зайти с четырех сторон, и как «Шарнхорст» его!

– Как «Шарнхорст» не выйдет, мы не «Дюк оф Йорк», а «Ринд» – не «Скорпион».

– Так, значит, – командир отгибал пальцы из сжатого кулака, – три торпеды в залпе у нас, три у «Паркера», еще штук пять у остальных эсминцев…

Он обвел замолчавших офицеров внимательным взглядом.

– Надо решаться, amigos, время!

Никто не ответил, и пауза до следующего приказа была минимальной.

– Эсминцам – торпедная атака! «Основным правилом для флотилии является атака с минимальной дистанции, не считаясь с потерями» – это инструкция, и мне кажется, она написана как раз для сегодняшнего случая. Не мне вам объяснять значение авианосцев в современной войне. Машине – самый полный. Торпедные аппараты приготовить, атакуем левым бортом. Штурман?

– Девять минут для выхода на дистанцию двенадцать тысяч ярдов, одиннадцать – для одиннадцати тысяч. При сохранении им данной скорости и курса.