Тим Волков - Фаворит смерти 2

Это немного приободрило нас. Скорее бы уже в тепло лечь спать и отдохнуть.

Дозорные вышки черными горгульями возвышались над миром. На самом верху — часовые.

Короткий выкрик и мы остановились.

Майор что-то закричал в ответ. К колючке подошел солдат, спросил пропуск. Майор показал. Солдат с явной неохотой принял бумажки. Майор спросил закурить. Солдат не ответил — проверял документы.

— Заходите! — велел нам и сетчатый забор пополз в сторону.

Внутри залаяли собаки.

Было ощущение что мы прибыли не в гарнизон, а в лагерь для заключенных.

— Распределение когда? — спросил майор, потирая пальцами пересохшие губы.

Солдат пожал плечами. По рации сообщил о поступлении. Через десять минут пришел заспанный командир гарнизона. Не глядя на документы махнул:

— Заводи всех по баракам. Завтра будем считать.

— Велено было сегодня проверить, — возмутился майор.

— Завтра проверим, — ответил командир гарнизона и протянул майору пачку сигарет.

Тот аж крякнул от удовольствия.

— Ну завтра так завтра! Все, я пошел.

— Иди.

Мы зашли в барак. Там нас встретил дневальный и дежурный. Бегло расспросив кто откуда родом, бросил:

— Ложись на свободные места.

Толпа устала ввалилась в помещение и разбрелась по кроватям. Я занял нижнюю, у стены, в дальнем конце барака. Едва лег, как тут же поплыл — так сильно устал.

— Спи — да будь осторожен, — произнес кто-то.

Я открыл глаза, обернулся.

Шталин размещался через кровать от меня. Если бы не узбеки, занявшие места вокруг, то наверняка бы лег и поближе — чтобы когда я усну положить мне на лицо подушку и хорошенько прижать.

Твою мать!

— Это кто? — спросил Шавкат, косясь на Шталина.

— Да есть один, которому я попрек горла.

— Ти маму его обидель? — серьезно спросил Тахир.

— Что?! Нет конечно! Не знаю ни его, ни его маму.

— Тогда чего он к тебе лезет?

Я пожал плечами.

Узбеки некоторое время смотрели на Шталина — как тот укладывается, взбивая каменную подушку. Но потом и их взял измор и они улеглись.

— Сегодня спите спокойно! — крикнул дежурный, вальяжно расхаживаясь вдоль рядов кроватей. — А завтра будете вешаться.

Я не сомневался, что именно так все и будет.

Сон прошел как мгновение. Вроде бы только что закрыл глаза — и вот уже дневальный орет во всю глотку «Подъем!».

Неужели так быстро прошла ночь?

Но это был не дневальный. И ночь не прошла. Только понял я это не сразу.

— Вставай! Чего разлегся?

Я поднялся с кровати, полусонный начал одеваться.

— Быстрее! Одеваться надо за тридцать секунд.

Когда одежда с горем пополам была надета, я пригляделся.

— Что случилось? — спросил я, глядя на стоящего.

Только сейчас понял, что еще не утро, а глубокая ночь. Все спят, храпя на разные лады, словно один большой оркестр.

Передо мной стоял штабной приказной, заспанный, злой.

— Начальство вызывает к себе, — пробурчал тот. — Пошли за мной.

Протерев сонные глаза, я двинул по темному коридору.

Дневальный стоял по ниточке, взглядом провожая меня словно на виселицу.

— А до утра потерпеть? — спросил я.

— Разговорчики!

Мы вышли из барака в темную сырую ночь, прошли вдоль рядов фонарей, который светили так слабо, что свет от них едва ли долетал и пары метров. Лающие во тьме собаки только усиливали эффект присутствия в лагере для пленных.

Мы добрались до большой деревянной постройки, отличающейся от бараков только наличием на двери таблички с надписью:

Начальник гарнизона тов. Шелия-Максютов

Штабной приказной постучал, не дождавшись ответа, вошел. Потом быстро вышел, махнул мне.

— Иди.

Я зашел.

Внутри было тепло, пахло кофе и сигаретами, какой-то выпечкой, с ванилью и апельсинами.

— Доброй ночи, — без энтузиазма произнес я, проходя коридор и остановившись возле второй двери.

Мне никто не ответил.

Я вошел во вторую дверь.

Начальник гарнизона Шелия-Максютов сидел за столом, хмурый, серый. Был он крепок, монолитен в своей форме и сразу невольно вселял уважение. Крепкая челюсть, тяжелый взгляд, лоб, прорезанный морщинами.

— Вяземский? — спросил Максютов, глянув на меня.

— Я.

— Не «я», а «так точно».

— Так точно.

— Ну присаживайся, Вяземский.

Я сел на стул.

Шелия-Максютов долго смотрел на меня, изучая, как картину в галерее. Потом произнес:

— Меня зовут Сергей Маркович Шелия-Максютов, я являюсь начальником пятого гарнизона.

— Очень приятно, — едва слышно ответил я, не зная как в таких случаях правильно говорить по-армейски.

— Я тебя вызвал по поводу вот этого.

Сергей Маркович извлек из стола несколько листиков, скрепленных степлером.

— Знаешь что это?

— Нет.

— Твои документы. Изучил я их. Поэтому и вызвал тебя по среди ночи, когда ушей меньше вокруг. Ночь — она тишину любит. Поэтому сейчас.

Начальник гарнизона достал пачку сигарет, закурил.

— Будешь?

— Не курю.

— Правильно, — кивнул тот и глубоко затянулся. — Вяземские — это которые в Нижней палате сидят?

— Верно, — кивнул я.

Сергей Маркович вновь задумался.

— Вроде в газетах писали что умер глава клана.

— Тоже верно, — вновь кивнул я. — Теперь я стал главой.

Сергей Маркович подавился дымом, начал кашлять, раскраснелся.

— Ты? — наконец спросил он, когда кашель унялся. — То есть вы?

— Да.

— К-хм… а зачем сюда пришел? Можно я на ты? Просто привык. Ты не подумай ничего, я сейчас с тобой на равных говорю, без всех этих должностей и рангов. Я давно тут и вижу каждое дело насквозь. О твоем могу сразу сказать сразу — он сделано на коленке. И ранг ты получил так скоро, целого фельдфебеля, и оформился скоро. Заказное. За деньги, тут к гадалке не ходи. Но ты не переживай, это меня не касается как ты и что там оформлял. Просто интересно — зачем? Звание и выслуга нужна? Так могли бы и на гражданке все оформить — зачем сюда тебя гнать?

— Жизненные обстоятельства, — уклончиво ответил я.

— Понимаю, — кивнул Сергей Маркович. — Жизненные обстоятельства порой заставляют нас совершать очень странные поступки.

Начальник гарнизона докурил сигарету, раздавил окурок в пепельнице.

— Максим… — он глянул в дело. — …Петрович, коль у вас звание фельдфебеля, вам положены люди в подчинение.

Я кивнул.

— Десять солдат полагается, вся ответственность о которых ложиться на вас. Случиться что-то с ними — спрос будет с вас. Тут никакие связи не помогут.

— Что нужно будет делать? — спросил я, вспоминая слова Вроцлава о том, что я отсижусь в штабе.

Эту мою нервозность прочитал в глазах сидящий и улыбнулся.

— Будете на заготовительном участке сидеть. Работенка не пыльная.

— А что заготавливать? — спросил я, представляя какую-нибудь фабрику по штамповке и выточке снарядов.