Евгений Щепетнов - Олигарх

Интеллектуальные тесты прошла блестяще, без единой ошибки. Была при этом спокойна и доброжелательно. Я предложил ей сыграть в шахматы, Соломина не отказалась, и я проиграл ей за несколько ходов. Трижды подряд. Она очень умна.

Но при этом не умеет пользоваться простыми вещами, такими как мобильный телефон. Когда я предложил ей определить, что за аппарат в моей руке — она этого сделать не смогла. Как если бы никогда не видела ни одного смартфона.

Ее знания о мире ограничены — она ничего не знает о политической ситуации, не знает о государствах, существующих на Земле. Не слышала о пандемии, с которой борется весь мир. Но при этом много читала — классику, художественную литературу. Пишет без ошибок, красивым отработанным почерком.

Поставить окончательный диагноз не представляется возможным, но первичный диагноз — частичная амнезия в результате травмы головы. Собственно ни о какой травме пациентка не помнит, но скорее всего травма была, и результатом ее явились эпилептический припадок и амнезия».

Выдохнув, врач отодвинул ноутбук, снял очки и потер глаза. Он устал. Работы много, да еще этот чертов карантин! Вчера выявили двух «ковидников», так что теперь лечебницу закрыли, объявили красную зону, и…в общем — начались проблемы. С другой стороны будет меньше работы — теперь госпитализируют только буйных больных, а те, кто может потерпеть без больничного режима останутся дома. А тех, кого можно выпустить — после взятия теста и отрицательного результата отправят по домам. В каждом свинстве есть свой кусочек бекона — как говорят англичане.

Он прошел к столику, на котором стоял термопот с кипятком, навел себе чашку кофе и уселся обратно, предварительно найдя в столе початую пачку печений. Ужасно хотелось спать, но дел еще было невпроворот.

Выпив кофе, он не почувствовал облегчения — спать хотел прежнему, и после пары печений он не заглушил голод, а есть захотелось еще сильнее. Потому врач все-таки захлопнул ноутбук и решил перенести дела на завтра. А может быть поработать вечером, дома. С тем и отбыл из клиники, предварительно осведомившись у дежурного врача — все ли в порядке в отделении, начальником которого он и являлся. Никаких беспорядков выявлено не было, пациентки мирно сидели по своим палатам, не откусывая соседу ухо и не выкалывая глаза, так что можно было с чистой совестью отдыхать.

Тойота-королла завелась с тихом шелестом и унесла врача к домашнему очагу, то бишь в трехкомнатную квартиру на улице Шелковичной.

— Эй, ты…слышь, чувырла! Иди сюда! Сюда, я сказала!

Настя повернула голову и без интереса посмотрела туда, откуда раздавался женский голос с эдакой наглой хрипотцой, присущей уголовным элементам. «Приблатненный» голос. Кому это она так? Неужто ей, Насте? Это было бы интересно…

Настю никто не трогал, никто не цеплял, хотя здесь кого только не было. Контингент, содержащийся в психбольнице, был очень даже разнообразным — от тихих «зомби», бродящих с направленным в пространство невидящим взглядом, до уголовниц, которых прислали сюда по решению суда для освидетельствования на предмет способности этих «клиенток» осознавать общественную опасность своих деяний. Например — была ли эта бой-баба в разуме, когда в магазине подрезала мужика, сделавшего ей замечание за то, что она громко выражалась нецензурной бранью, не обращая внимания на людей вокруг. Мужику это стоило жизни. Пьяная тварь воткнула ему нож в спину.

Настя краем уха слышала эту историю и видела бабищу — лет двадцати пяти возрастом, кряжистую и сильную, как мужик. Она весила под сто килограммов и объем ее бицепсов сделал бы честь какому-нибудь из бодибилдеров.

Настя прислушивалась ко всему, то происходило вокруг, впитывая информацию, как песок пустыни редкие капли утренней росы. Ей нужно социализироваться в этом мире, в мире, отстоящем от ее времени на пятьдесят лет, так что никакая информация точно не повредит.

Сейчас бабища докопалась до девчонки, поступившей в отделение пять дней назад. Довольно-таки красивая девчонка, только излишне надменная и нагловатая. Иногда нужно и помолчать, а она огрызается на слова санитаров, хамит врачам, а пациентов вообще ни в грош не ставит. Но вот что интересно — несмотря на то, что поведение ее совершенно вызывающе — и врач, и санитары терпят все ее выходки, стараются уговорить, и вообще ведут себя по отношению к ней удивительно лояльно. Да и спит она в отдельной палате, в которой есть даже телевизор! И это притом, что для остальных пациентов телевизор только в общем холле, и включают его не каждый день. Поведи себя так какая-нибудь другая пациентка женского отделения — неминуемо получила бы в лоб текстолитовой дубинкой. Настя видела, как это происходит — возбухнула одна буйная мадам, бросившись на санитара с расставленными в сторонам пальцами-когтями, и тут же получила в лоб дубинкой, после чего нормально потеряла сознание и завалилась на пол. Ну а потом загремела в изолятор, где ей (как говорят соратницы вокруг Насти) тут же вкатили порцию «серы», то бишь сульфазина, от которого человека изнутри будто сжигает огнем. И это в высшей степени неприятно, особенно когда ты привязана к медицинской кушетке.

В психиатрической лечебнице быстро ставят на место всех, кто возбухает не по делу. Впрочем — и по делу тоже. Тут главное — отсидеть свой срок, и выйти на свободу не битой, в нормальном здоровом состоянии. А для того — соблюдай дисциплину, не устраивай истерик, не набрасывайся на санитаров и пациентов, в общем — будь нормальным человеком, а не…пациентом психлечебницы.

— Убери руки, сука! Убери! — Настя поморщилась, но смотреть в ту сторону не стала. Не ее дело. Пусть разбираются как хотят. Ей главное — пересидеть некий период, и в конце концов получить заветный паспорт. А с паспортом она уж как-нибудь да найдет себе работу. А пока снимет комнату — деньги у нее прикопаны в тайнике.

Ничего, устроится! До следующего июня дотянет, а там уже назад, в прошлое. В свой мир. Найдет здесь Зину, если она еще жива, узнает, как ее состояние, найдет жену Карпова, посмотрит что с ней сталось, вот функция Насти в этом мире в общем-то и завершилась. Фактически она ведь была сопровождающей и телохранительницей Зинаиды, умирающей в последней стадии рака. И ее сына, сына Карпова. А больше в этом мире ее ничего не держит.

Запрос в милицию из психбольницы уже сделали — и он ничего не дал. Не нашли Настю. Так что выпишут новый паспорт, и пойдет она по миру, «солнцем палимая, чистая, аки горлица».

ФСБ — как сейчас называется КГБ, само собой — на запрос ментов не ответит. Во-первых менты и не будут делать никакого запроса в ФСБ — с какой стати? Кто она такая, чтобы ради нее лезли к «соседям» с запросами?