Евгений Щепетнов - Олигарх

Зов. Это не передать словами. Зуммер? Вспышки сигнальных фонарей? Желание идти вперед и погрузиться…во что? Во что погрузиться? Я не знаю. Просто хочется ухнуть куда-то как в прорубь, и…нет, я тут же понимаю, что мне НЕЛЬЗЯ. Нельзя туда «ухать»! Я должен медленно и осторожно подойти к нужному месту и остановиться.

Пахнет грибами и упавшими листьями. А еще — сыростью от речки. За ноги цепляется трава, колючие кусты, ветки норовят выткнуть глаз. И паутина ласковыми прикосновениями напоминает, что этот лес обитаем. Уже темно, не видно ни зги. Но мне не надо видеть портал, я его чувствую с закрытыми глазами. Он пульсирует, он наливается силой, он живет!

Вспышка! Удар в мозг! Меня отбрасывает от портала! Все. Портал потух. Дело сделано. Переход совершен.

— Да твою мать! Дима, держи его! Держи!

— Да он меня ободрал всего! Скотина рыжая! Тьфу на него!

— Мам, ты в порядке?

— В порядке. Зина, вы как? Зина! Господи, она живая, что ли?!

— Я жива…сейчас, сейчас оклемаюсь. Что-то сердце прихватило…

— Где этот папа?! Пап, ты где?!

— Здесь, дочка…

Слова едва вылезают из моей глотки. Я не могу ничего сказать — горло перехватило, а на глаза набегают слезы. Я не могу поверить! Не могу!

— Надя…Наденька! — хриплю я, шагаю вперед, и принимаю в объятья теплое, гладкое, такое знакомое тело!

Нет, не совсем знакомое. Что-то пищит, что-то мявкает и недовольно завывает. Да неужели?! Коты?!

— Флешка?! Бегемот?!

— Бегемот умер, Миша…и Флеша пропала. Это Митя и Нафаня. Я ведь не могла их бросить.

Голос жены дрожит — то ли от волнения, то ли от холода, то ли от всего сразу. Я снова ее обнимаю. Она вцепилась в котов, и понятно — выпусти, потом не поймаешь.

— Здрасте, Михаил Семенович! — гремит баритон Димы. Огромный, веселый, рыхловатый, но совершенно этим не парящийся детина. Умница, программист, айтишник. Я его люблю. Дочке повезло с мужем, а мне — с зятем. Он не предаст, а за нее — весь мир взорвет в труху! Или умрет. Как и я.

— Папка, привет! Папка!

Дочка рыдает, виснет у меня на груди. Прижимаю ее к себе левой рукой, украдкой вытираю слезу. Ну что же…не удержался, да. Господи, как хорошо-то! Все здесь! Все те, кто мне дорог — здесь! Вот чего мне не хватало! Вот чего я хотел — больше денег, больше бессмертия! Семья. Моя семья.

— Привет, Михаил! — знакомый голос, но какой-то надтреснутый, старый. Неужели не выздоровела?

— А где Миша? Миша где?! — спрашиваю я с ужасом. Неужели вернулась без моего сына?! Бросила его там?!

— Это не та Зина, Миша — успокаивает меня Надя — Твоя Зина осталась у нас. Навсегда. И просила тебе передать…что помнит о тебе и любит. Да, Миша…погулял ты тут.

— Погулял… — невольно фыркаю я, и тороплю — Пойдемте скорее, холодно же! А вы раздетые! Черт! Я прихватил одежду только на двоих, и то женщин. Но мы что-нибудь придумаем. Там нас ждет целый автобус. И…Ольга в машине.

— Ольга. Знаю — бесстрастно говорит Надя — Потом поговорим.

Я вывожу всю делегацию из леса, и уже перед выходом спрашиваю:

— Ничего не сумели пронести?

— Ничего — гудит Дима, и ругается — Старались, пихали, глотали. И все бесполезно. Все исчезло. Но вы не беспокойтесь, Михаил Семенович! Мы сами как флешки! Еще покруче! Наши головы так нашпиговали информацией, что просто трещат, как орехи! У нас ведь были под рукой сразу две Зинаиды Михайловны, гении медицины! Вам смогли устроить абсолютную память — так и мы не лыком шиты. Теперь — как применить знания!

— Применим — обещаю я, и ухмыляюсь. Впереди интриги и кабинетные битвы! Часть инфы придется конечно слить, но основное…

— Стойте! — командую я, уже завидев свет автомобилей на дороге — Я вам кое-что сейчас расскажу, предупрежу, а вы будете действовать так, как я вам сказал. И не иначе! Поняли? Это очень серьезно, так что случайте внимательно…

И я объясняю нынешнюю ситуацию — и про то, чего хотят Семичастный и его люди, и про то, что я намерен в дальнейшем делать. И о том, что моей семье делать нельзя ни в коем случае. Они схватили все на лету, особенно Дима и Настя. Зинаида-2 помолчала и сказала, что сделает все, что я скажу. Ибо ей уже все равно — что будет, то и будет. После чего я заверил, что все будет хорошо, и просто отлично.

И мы пошли дальше. Туда, где здоровенным сараем возвышался автобус, а вокруг него стоят черные, как ночь «волги» с занавесками на всех окнах.

Ольга все поняла сразу же, как только увидела процессию, выходящую из леса. Они с Надей встали друг перед другом, глядя в глаза под слепящим светом фар, и молчали с минуту, разглядывая друг друга, потом Надя усмехнулась и недоверчиво помотав головой, сказала:

— Похожа, да. Как сестра. Если бы у меня была сестра — она была бы точно такой.

И после паузы добавила:

— Ну что, сестренка, как будем жить? Как делить мужика станем?

И снова усмехнувшись, добавила, видя, что Ольга молчит:

— Не бойся, не отберу. Придумаем что-нибудь. Он это все устроил, он пускай и разруливает. Разрулишь, Миш?

— Постараюсь — хмыкнул я, и вздохнув, приказал — Все полезайте в машину. А я пойду договариваться с нашими провожатыми. В автобус загляну.

И я пошел к группе людей, стоявших возле головной «волги». Голова шла кругом — такого я не ожидал. Во что это все выльется — пока даже и не соображу.

Конечно, никаких военных секретов моя семья не добыла, и добыть не могла. Их допрашивали, они рассказывали, и скоро все кому надо убедились — конструкцию ядерных двигателей «гонцы» точно не принесли. Само собой — об абсолютной памяти новых пришельцев мы умолчали.

Мы пробыли в Союзе еще две недели. Гуляли, отдыхали, наслаждались жизнью. Зинаиду положили в больницу — на обследование, и чтобы поддержать ее здоровье. Все-таки сто лет это не шутка! Но она чувствовала себя на удивление хорошо — сама сказала, и врачи это подтвердили. Я оставил ей ключи от ее же квартиры, рассказал, де лежат ценности — после того, как она помолодеет в достаточной мере — поедет домой.

Ольга и Надя заключили соглашение — как я понял. Подробностей не рассказали, отмалчивались. Долго разговаривали без меня, несколько часов. Потом объявили, что обе теперь мои жены. Ольга официальная, Надя…в общем — мы решили зарегистрировать ее в качестве жены в той стране, в которой признают многоженство. Ну а что мне оставалось делать? Я и Надю люблю, и Ольгу люблю! И столько вместе пережито, разве это забудешь? Смешно на них смотреть, когда они стоят рядом — черт подери, чуть не одно лицо! А что будет когда Надя помолодеет и станет такой же тонкой и стройной, как Ольга…впору их выдавать друг за друга!

Всей прибывшей компании сделали документы — паспорта, и все что нужно. Например — прописку. Прописали в моей пятикомнатной квартире на Ленинском проспекте, в той самой, кооперативной. И разрешили выезд за границу.