Василий Криптонов - Дракон

Я вытащил остатки булки, положил в рот, прожевал и запил чаем. Проглотив всё это, закончил мысль:

— Но итог один — булка и чай рано или поздно оказываются в унитазе, а кружку вымоют и наполнят для кого-то другого. Есть над чем подумать.

Должно быть, со стороны казалось, что мы обменялись паролем и отзывом. Потому что после этих моих слов мужчина отодвинул стул и сел. К нему тут же подошла девушка в переднике, держа в руках меню.

— Кофе, — не глядя бросил ей мужчино.

— Здрав… э-э… Эспрессо, американо, кап…

— Чёрный, без сахара.

Когда она убежала, я улыбнулся:

— Стажировка в Европе?

— Соединённые Штаты, четыре года.

— И как там?

— Где?

— В Штатах.

Он подумал и вдруг улыбнулся краем рта.

— Как здесь.

— В Шужуане?

— В этом кафе. Не самые бедные люди платят за приличное общество и чистое помещение, кривясь при виде проходимцев, не умеющих вести себя за столом… Ты догадываешься, кто я, Лей Ченг?

Я с недовольным видом огляделся, но соседние столики по-прежнему пустовали.

— Вы меня весьма обяжете, если прекратите называть полным именем, а лучше вообще обойдётесь без имён.

— Для меня ты — что-то вроде живой легенды.

— Да, я как раз об этом. Не люблю раздавать автографы в это время суток.

— Я тебя понял. Ты ведь слыхал легенды о Робин Гуде?

— Угу, — вздохнул я.

— Наверняка людская молва преувеличивает. Если парень и раздавал что-то беднякам, то себе оставлял в сто раз больше.

— Скорее всего вообще не раздавал. Просто людям нужна была такая сказка, и они её придумали.

— Да. Именно так я рассуждал, когда забрал сумку из твоего дома.

Я расправил плечи. Вот мы и переходим к сути дела. Тут как раз подскочила девушка с подносом и поставила перед моим собеседником белоснежную кружку.

— Господин желает ещё чего-нибудь? — Этот вопрос адресовался мне.

— Нет, спасибо, — улыбнулся я.

Забрав мою кружку вместе с купюрой, девушка удалилась.

— Как вас зовут? — спросил я.

— Можешь называть меня Пенгфей. — Мужчина сделал глоток кофе. Я с интересом проследил за этим действом. Неужели ему правда нравится?

— Я не Робин Гуд, господин Пенгфей.

— Не сомневаюсь в этом. Тут я попросту уверен. Но вот в некоторых других областях моей уверенности не хватает. Перейдём к делу. Сумка, которую я забрал у тебя, может создать тебе проблем. Не особо критичных, я знаю, но головной боли будет достаточно. Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов неюридические факторы. Если ты не любишь раздавать автографы в это время суток, то тебе, возможно, придётся сменить часовой пояс.

— И чего вы от меня хотите? — спросил я. Сам же подумал: «Если он сейчас скажет, что я должен выполнить для него какое-то задание — я его убью. Схвачу эту кружку, выплесну кофе ему на ширинку, а когда он вскочит и схватится за промежность, вколочу кружку ему в лицо с одного удара. Три секунды — и я выйду отсюда. Возможно, мне даже станет немного веселее, это было бы весьма кстати. Осточертело жить в состоянии какой-то серой давящей тоски».

— Хочу знать, кто ты и чего добиваешься, — отчеканил Пенгфей. — А ещё — хочу знать, кто он .

— Он? — Я приподнял бровь.

Пенгфей расстегнул пальто, сунул руку внутрь. Увидев, как я напрягся, усмехнулся:

— Это было бы нелепо с моей стороны.

— Нелепая смерть всё равно остаётся смертью, — возразил я.

— Справедливо. — Пенгфей достал сложенную вчетверо газетную страницу и положил передо мной, постучал пальцем по фотографии. — Он был моим начальником два года.

Я мельком взглянул на газету. Она была старой, трёхмесячной давности, а статья — знакомой. Именно её я заметил в ювелирном магазине в тот день, когда… Когда всё случилось. В ней говорилось о том, что начальник местного наркоконтроля исчез в неизвестном направлении. А с фотографии смотрел господин Фанг. Может, фото было сделано ещё в те времена, когда он не был Киангом. Когда дух Кузнецова ещё не начал игриво меняться с ним телами.

— А теперь, надо понимать, начальник — вы? — спросил я, глядя в окно с деланым безразличием.

— Это не относится к нашему разговору. Я знаю, что Фанг встречался с тобой как минимум дважды. И знаю, что он следил за тобой с тех самых пор, как ты оказался в Шужуане.

— А как он объяснял свои «каникулы»? — спросил я.

— Что? — Во взгляде Пенгфея мелькнуло удивление.

— Фанг — очень занятой человек. И ему наверняка приходилось часто удаляться, бросая департамент на кого-то ещё. Он ведь не самая большая шишка, и такое поведение наверняка кого-то настораживало. Или вся ваша контора — один большой мыльный пузырь, надутый для отвода глаз, и всем было плевать, что делает начальник, лишь бы не устраивал пьяным стрельбу в супермаркетах?

Пенгфей долго смотрел на меня и молчал. Потом сказал:

— Он никогда не исчезал надолго. Но, возможно, я единственный, кто видел, как он умирал .

Настал мой черёд изумлённо моргать.

— Простите… Что?

Вернув Ниу с того света, я как будто пожертвовал частью своей души. Именно души, а не духа — теперь я хорошо понимал разницу. И, как я уже заметил, мне действительно сделалось на многое плевать.

Страшно было признаться самому себе, но мне сделалось плевать даже на Кианга. Гораздо чаще перед мысленным взором возникало зарёванное лицо Наташи Смирновой, покрытое кровавыми разводами. Не Кианг нанёс Ниу все эти удары ножом. Не он оставил её умирать. Кианг, чёрт бы его побрал, жизнь свою положил на то, чтобы таких, как Наташа, не было. Вернее, чтобы они сидели на коротких поводках, подавали лапу и жрали с руки таблетки два раза в день. А я жизнь положил на то, чтобы перечеркнуть его старания.

Что в итоге? Ниу в коме уже три месяца, и шансов на то, что она придёт в себя, нет — что бы там ни трещал тот врач. Конечно, он будет рассказывать про хорошие шансы, он ведь знает сколько я плачу ежедневно за поддержание жизни в её теле. А я буду платить, потому что это — единственное, что я могу сделать ради неё, единственный способ хоть как-то загладить свою вину. Да, свою…

Я не убил Наташу, я не свалил всё на Кианга. Я не позволил себе превратиться в чудовище, которое однажды загонят в угол и пристрелят охотники. Возможно, впервые я просто жил. Плыл по течению, глядя по сторонам, и ждал.

Нет, я не говорил себе, что прощаю Кианга. Не говорил себе, что сделался его единомышленником. Я вообще ничего себе не говорил, ни о чём не думал. Ждал. Ждал, пока получу письмо. Ждал, пока придёт Пенгфей. Ребята из клана Ченг вели себя тихо. Джиан объяснил ситуацию всем, и больше я не слышал ни о каких недовольствах. Да и чем они могли быть недовольны? От зависимости я их избавил, у них есть крыша над головой, работа. А то, что их перестали гонять на опасные для жизни задания, вряд ли можно превратить в претензию.