Макс Вальтер - Становление охотника

Услышав стандартное «Принял», я двинулся в сторону гаража. Нужно упаковывать вещи.

Два дня мы по сменам дежурили у дверей. По ночам оставались по одному. Спали, вздрагивая от любого шороха. Ворочали ящики и колёса от Уралов. Вымотались так, что хоть приходите и убивайте. Пётр держал слово и не совался к нам даже поговорить. Поэтому при погрузке я решил поделиться относительно поровну. Почему относительно? Да потому что в колонне ехало пятьдесят машин, а у нас всего девять. Поэтому поровну мы поделили только боеприпасы и стволы. А вот вещей, обувки, жратвы и даже дизельного топлива оставили почти всё. Но за это мы вынесли весь запас кофе, чая и сахара. Заодно удалось в кабины напихать коробок с консервированной ветчиной и всякими другими вкусностями. В общем, к концу вторых суток мы уже были готовы тронуться в путь. Но что-то не давало мне сразу покинуть это гостеприимное место. А ночью я вдруг для себя решил сходить и поговорить с Петром. Ну вроде нормальный мужик. Даже за своих людей мстить не стал, а ведь мог. Всё-таки преимущество было на его стороне. По крайней мере численное. Но человек рассудил здраво, не стал подставлять людей под пули, договорился и терпеливо ждёт, что же мы ему оставим. Может получится узнать, что же это за Свободное Тульское образование. Надо же так было обозваться, ещё и название области оставили. Интересно же, как там у них всё обстоит. Ну а что, не думать же на самом деле, что мы одни такие умные, а все кругом дикари. Глядишь, ещё и соседями обзаведёмся, торговать начнём. Ведь что такое общество без торговли и общения? Так и в каменный век откатиться недолго. Обмен опытом и информацией — это очень важные аспекты построения государства. Вон, в СССР семьдесят лет под железным занавесом просидели, а как упал тот самый, так и обалдел народ от собственной пещерности. Оказывается, весь мир-то вокруг развивался, а мы одни и те же станки производим до сих пор. И что в итоге? А ничего хорошего, сразу же подвесили ярлык с надписью «Гавно» и побежали на запад, за красотой ненаглядной. А красота-то эта всего лишь фантиком оказалась. Сейчас-то, конечно, все уже поняли, да только поздно. Пока за красотой гонялись, своё-то бросили. Вот и гниют по сей день заводы да фабрики. А мы ходим и воспоминаниями о своих производствах живём. А кто знает, как бы оно без занавеса-то этого было. Глядишь, как те китайцы сейчас жили бы. Да над западом посмеивались. Так что да, нужно идти, налаживать контакт с будущими соседями. Рано или поздно всё равно придётся, так почему не сейчас? С этими мыслями я и уснул.

Проснулся я за секунду до того, как меня хотел пошевелить Гарпун, чтоб я сменил его на посту. Моя смена была последней, перед рассветом. Я молча встал, немного размялся и приступил к наблюдению за дверным проёмом.

Вскоре проснулись все остальные, Линза принялась готовить кофе. Почему-то эту обязанность никому более не доверяя, в отличие от приготовления полноценной пищи. А когда я об этом спросил, то ответ был таков: «Вас допусти, так весь драгоценный кофе на гавно переведёте»! Попив кофе и приведя себя в порядок, я решил собрать военный совет.

— Итак, дамы и господа, — начал я, — раз уж мы готовы к выходу, на сегодня назначаю разгрузочный день, а завтра в путь-дорогу.

Все с облегчением вздохнули. Всё-таки предыдущие два дня прошли в бешеном темпе и при неслабой физической нагрузке.

— Есть ещё кое-что, — продолжил я, — но на этот счёт я хочу посоветоваться с вами. Хотя для себя я всё решил. Я хочу пообщаться с Петром.

Вокруг воцарилась тишина. Все обдумывали мои слова. Самое интересное, что никто не посмотрел на меня как на идиота и думали на эту тему вполне серьёзно и сосредоточенно.

— Я за, — наконец отозвался первым Кок, — нормальное решение, если учесть то, что мы считали эти земли дикими.

— Я тоже за, — решив что-то для себя, ответил Гарпун, а остальные просто кивнули в знак согласия, — врага нужно знать в лицо.

— Я не думаю, что они нам враги, — возразил я ему, — мне вообще хотелось бы свести беседу с ним к тому, чтобы заключить союз.

— Я с тобой иду, — вдруг сказал Кок, — прикрою, если что.

Я кивнул, и собственно на этом военный совет был окончен. Мы с Коком пошли собираться. Оделись в броню, нацепили связь, взяли наволочку с подушки в качестве белого флага, и, собственно, всё. Поднимаясь по лестнице, почти на самом выходе я увидел то, что сделала мина. Ступени, потолок и часть стены были в мелких сколах, а вокруг всего этого великолепия засохла большая лужа крови. Наверняка с такой кровопотерей человек умер. Ну тут уж извините, мы вас не звали, а вы припёрлись.

Подойдя к люку, я чуть не навернулся вниз по ступеням, весь верхний пролёт был завален бетонной крошкой. Самого люка и части бетона, в котором он находился, не было. Видимо, люди Петра отодвинули его, прежде чем начать спускаться. Я подошёл к краю, насколько это было возможным, чтобы не показываться в прямой видимости. Примотал наволочку к швабре и выставил импровизированный белый флаг в нишу над головой.

— Не стреляйте, — крикнул я, — это Сумрак, я хочу поговорить с Петром.

Ответом была тишина. Мы с Коком терпеливо ждали. Наконец послышалось какое-то шевеление.

— Здравствуй, Сумрак, — раздалось сверху, — что хотел?

— Мы можем выйти, — спросил я, — вы не будете стрелять?

— А это зависит от вашего поведения, — раздался насмешливый комментария Петра, — вдруг вы хулиганить начнёте.

— Я хочу просто поговорить, — не поддержал я шутку, — со мной ещё один человек. Хулиганить в наши планы не входило.

— Ладно, вылезай, — согласился на контакт Пётр, — только резких движений не делай.

Я медленно вышел, подняв руки над головой. Яму окружило пятеро бойцов, остальных не было видно, видимо, скрывались где-то поблизости. Но я копчиком чувствовал напряжение из кустов с разных сторон. Если начать хулиганить, как сказал Пётр, то в дуршлаг превратишься, не успев сказать «А».

Собственно, сам Пётр стоял чуть за спинами своих бойцов, скрестив руки на груди. Я даже слегка удивился его внешности. Невысокого роста, волосы ёжиком, цепкий взгляд, при невысоком росте вполне хорошо сложенная фигура, видно, что человек регулярно тренируется. Но больше всего бросалась в глаза его молодость. Навскидку ему можно было дать не больше двадцати пяти лет. Глаза смотрят серьёзно, но злобы в них нет. Сам слегка улыбается, как будто ожидал, что мы пойдём на контакт.

— Долго же ты думал, — подтвердил моё предположение он. — Я ждал тебя в тот же вечер.

— Нужно было вначале решить все дела, — спокойно сказал я, медленно опуская руки, — на случай быстрого отхода.

— Правильное решение, — кивнул Пётр, — дело превыше всего. Прошу, присаживайтесь за наш скромный стол, — указал он рукой на сложенные у костра брёвна.