Александра Гусарова - 541-я

— А я как раз хотел искать тебя!

— Что-то случилось? — сразу ощутила подвох Юлька.

— Ничего, — пожал он безразлично плечами, — просто я понял, каким был дураком и эгоистом.

— В смысле? — вздернула она брови.

— В самом прямом, — выдохнул он. — Все это время переживал о своих чувствах, даже не думая о том, что чувствуешь ты.

— Я, вообще-то, не делаю секрета, что люблю тебя. Что-то еще? — ответила она, присаживаясь на кресло, рядом с мужчиной.

— Но ведь тебе не нравится этот провал в памяти, который устроил я? — заглянул он в ее глаза.

— Нет, но я к нему привыкла, и жить он мне не мешает, — ответила взглядом на взгляд.

Лекс неожиданно поднялся из-за стола и встал перед супругой на колени, упершись лбом в ее ноги:

— Прости меня, если сможешь! Но я понял, что просто обязан снять блок с тебя, не дожидаясь ответа. Пусть будет все как будет, но это более честное решение. А тоя прячусь за своим страхом, не думая о тебе.

— Но ты же говорил, что так будет лучше для меня? — погладила она его по голове.

Лекс поднял на нее глаза:

— Это я для себя оправдание придумал. Но никто не знает, что я тебе еще закрыл этим блоком, — покачал он головой. — Возможно, перекрыл твою магию.

— Магию? — уточнила она. — Это вряд ли. Мы же выяснили, что я родилась бастардом. Род отца не был проклят как ваш, и никто не знает, истинной они были парой с мамой или нет, хотя он в этом уверен. Поэтому, если она жива, то у меня есть шанс получить магию. А если нет, то просто не буду иметь того, к чему никогда не стремилась. Я вполне переживу без возможности щелкать пальцами и получать голубых светлячков.

— Юль, я возможно в очередной раз решил за нас двоих… — начал он.

Девушка в ответ лишь усмехнулась:

— Ты это делаешь с завидной регулярностью!

— Меня с детства приучали, что я должен делать и думать за всех. Но сейчас не об этом. Я верну сейчас тебе память. И будь что будет!

— Саша, я боюсь!

Мужчина дернулся от этого ласкового обращения. Было для него в нем что-то интимное и нежное. Но потом взял себя в руки и сказал:

— Завтра может быть поздно. И я никогда не прощу себя, что не сделал этого.

— Хорошо, раз ты настаиваешь! — ей осталось только согласиться.

— Прости, будет немного больно! Откат от воздействия. С установкой бывает проще.

С этими словами он встал рядом и положил руки ей на виски, внимательно глядя в глаза. Ощущения стали неприятными, словно от сильной головной боли, которую обычно описывают словами «дятел по голове». Потом что-то щелкнуло, и по телу прокатилась приятная холодная волна. И черная пустота в голове стала заполняться чем-то золотистым и теплым. Девушка уже начала улыбаться, как наследник охнул и, сложившись пополам, упал на пол.

— Саша, Сашенька! — Юлька встала на колени перед упавшим на пол мужчиной. — Что стряслось?

Лекс сначала молчал, лишь морщился и стонал. А потом с вымученной улыбкой прошептал:

— Такое чувство, что мне яйца оторвало…

Юлька открыла рот, затем, задумавшись, закрыла, не зная, что сказать. А мужчина усмехнулся:

— Прости за грубость, но, похоже, это меня откат задел за то, что не следовало делать.

— И что теперь будет? — хлопала недоуменно ресницами она, не зная то ли радоваться, то ли огорчаться, не понимая, чем грозит этот откат ее мужчине.

— Верить в чудо! — усмехнулся он. Боль понемногу начала его отпускать, и Лекс постарался сесть. А затем с охами и Юлькиной помощью попытался подняться.

— А что чувствуешь ты? — заинтересовано заглянул в девичьи газа.

— Я? — дернула нетерпеливо плечиком. — У меня такое чувство, что ушел холод и тьма, а сейчас все заполнилось теплом и светом.

— А та, наша первая ночь? Что ты вспомнила о ней? — последние слова он прошептал, словно боясь разбудить что-то неприятное.

Девушка прикрыла глаза, роясь в своих воспоминаниях. Постепенно ее лицо начала заливать краска:

— Господи, да я же сама на тебя накинулась! И мы же… Стыд-то какой! — возмущенно фыркнула она. — Ты меня просишь?

— Прощу? — удивился наследник. — Да я тебе благодарен за ту ночь. Если бы не это, у нас с тобой не было бы Ванечки, которого я люблю больше жизни. И прощать нужно все-таки тебе меня…

С этими словами он притянул девичье тело к себе, прижал ее голову к груди и начал мягко поглаживать смоляные кудри. Она же прижалась к нему, понимая, что очень сильно перепугалась. Но не за себя, а именно за Лекса. И ей почему-то от этого стала очень тепло на душе. Точно так же она всегда пугалась за Ванечку. А сына девушка любила безмерно. И, значит, своего мужа она тоже любит, чувства не ушли с возвращением память. Ведь именно этого боялся Александр?

Прижимаясь к горячему телу, слыша его гулкие удары сердца, она вдруг почувствовала, как что-то твердое и горячее упирается ей в живот. Мужчина точно ничего с пола не поднимал и в руки не брал. Что это может быть? Она слегка отстранилась и посмотрела вниз на предмет своего беспокойства. Оказалось, что брюки Лекса очень сильно натянуты в области паха и там что-то выделяется. Первой мыслью было, что это опухоль из-за оторванных яиц. Но через несколько секунд до затуманенного мозга дошло, что там спрятано. И Юльке пришлось прикусить губу, чтобы счастливо не рассмеяться: ее отец оказался прав, блоки, стоявшие на их телах, имели общую природу и появились в результате воздействия Лекса на ее память. А теперь точно также пропали вместе.

Лекс же застыл на несколько секунд, точно также разглядывая «опухоль», а потом счастливо рассмеялся и, подхватив жену на руки, направился прямой наводкой в супружескую спальню.

Юлька обнаружила, что у нее дрожат от волнения руки. Они давно спали вместе. Но это было совершенно другое. Сейчас им предстояло постичь таинство брака. Одно дело просто вспомнить об этом, а другое пережить все чувства и ощущения.

— Саша, я боюсь! — затравленно шепнула она ему в плечо, когда он остановился возле кровати.

— Юль, а я-то как боюсь! — усмехнулся он в ответ, опуская жену на прохладные простыни. — Вдруг все исчезнет.

— Не исчезнет! — очень серьезно произнесла она. — Я держать буду!

Он лишь широко улыбнулся в ответ, благодаря в мыслях девушку за такую поддержку, и начал покрывать ее лицо и шею поцелуями, одновременно освобождая от одежды. Когда его рот прикоснулся к ее бесстыдно торчащим соскам и слегка прикусил их по очереди, девушка содрогнулась от возбуждения, глухо застонав. Рот тут же вернулся к ее губам, ловя это стон, который был самой сладкой музыкой для мужчины. Она же почувствовала, как ее тело вошла его плоть, даря восхитительное чувство наполненности.

Через какое-то время, уже отойдя от того чувственного взрыва, который накрыл их с головой, Лекс с улыбкой прошептал, целуя ее в макушку: