Алекс Кимен - Рождение богов I. Иллюстрированный роман [litres самиздат]

На корабль уже наведались гости. Эпимелет эмпорион – если Леша правильно понял, это было не имя, а какая-то должность – что-то выспрашивал у Никомеда. Стоящий рядом с ним писарь торопливо делал пометки на восковой табличке. Другой чиновник – ситофилак, шевеля губами, пересчитывал огромные амфоры с зерном, которые аккуратно поднимали с корабля каким-то хитрым механизмом, смахивающим на подъемный кран. Бюрократов набежало – не продохнуть, и от всех воняло рыбой. Алексей с отвращением отвернулся и стал рассматривать порт.

Конечно, порт – не совсем подходящее слово. Пирей смело можно было назвать городом: внушительные каменные склады выходили на пристань, колоннада какого-то храма возвышалась над домами. По всему периметру гавани тянулась довольно внушительная стена. И кругом люди. Огромные толпы людей. Алексей давно отвык от такого их количества.

Афинские граждане сразу бросались в глаза. Несмотря на портовую суету, они шествовали спокойно и важно, горделиво подняв голову и снисходительно поглядывая на бурлящую людскую массу. За каждым, таща тяжелые корзины, кувшины или просто защищая господина от солнца зонтиком, брели рабы. Открыв рты и ошарашенно вертя головами, ходили варвары.

То тут, то там сновали метеки – эллины, живущие в Афинах, но не имевшие афинского гражданства. С наигранным пренебрежением, но с плохо скрываемым восторгом, пытаясь держаться так же чинно, как истинные афиняне, прохаживались эллины, приезжие из Беотии, Аркадии, Фессалии и других областей огромного эллинского мира.

Все это Энеас растолковывал Алексею, пока тот изумленно глазел по сторонам, словно дикий варвар, никогда не видевший цивилизации.

Вдруг Лешу грубо толкнули в плечо:

– Пошли!

Какой-то коренастый бородач с коротко стриженными волосами хмуро смотрел на него.

Алексей вопросительно взглянул на Энеаса.

Мальчик грустно улыбнулся:

– Давай прощаться, Алексиус. Наверное, мы уже не увидимся. Сейчас господин пойдет домой, а вас оставят здесь, в Пирее. Послезавтра день продажи рабов… Надеюсь, тебе повезет и тебя купит хороший хозяин.

Леша кивнул:

– Спасибо. Ты был добр к глупому варвару, Эней.

Мальчик опустил глаза:

– Клянусь Аполлоном, ты самый необычный варвар, которого я видел в жизни, и думаю… –Эней осекся.

Алексей выжидающе смотрел на него, но Эней только покачал головой:

– Прощай, Алексиус. Пусть твои северные боги оберегают тебя.

– Прощай, – тяжело вздохнул Леша.

– Если тебя продадут на Лаврионские рудники – беги! – воровато оглянувшись, быстро шепнул Эней и махнул рукой.

Лешу уже толкали в спину длинными дубинками. Бросив последний взгляд на корабль, он побрел вместе с остальными рабами по широкой, вымощенной каменными плитами дороге.

Аукцион рабов не был похож на то, что изображали многочисленные писатели конца XIX века. Накануне рабов отвели в бани, тщательно намыли, подстригли и даже побрили, чтобы придать им товарный вид. Рынок невольников не выглядел как скопище грязных и заросших варваров. Все проходило довольно чинно и спокойно. Леша был готов увидеть сцены насильственного разделения семей, унижения рабов, прилюдного обнажения женщин. В воображении рисовался образ толпы алчных рабовладельцев, ощупывающих его мускулы и заглядывающих к нему в рот.

Алексея в числе прочих рабов вывели на небольшую площадь. Несколько потенциальных покупателей, абсолютно все мужчины, в сопровождении одного-двух слуг не спеша прохаживались, поглядывая на группу невольников. Если кто-то вызывал их интерес, они подзывали продавца и тихо беседовали. Леша обвел глазами выставленных на продажу рабов. Здесь было примерно полсотни мужчин, женщин и детей.

Дюжина крепких коренастых парней с русыми волосами, из скифов, нервно переминались с ноги на ногу. Кучка мускулистых негров в одних набедренных повязках, наоборот, безразлично сидели на земле. Некоторые женщины были с детьми. Обособленно сидели семьи – видимо, греков, плененных во время междоусобных войн. Несколько вооруженных воинов сторожили всю эту разномастную людскую толпу.

Алексей ловил на себе множество заинтересованных взглядов. Не удивительно: его макушка на сто восемьдесят пять сантиметров возвышалась над землей и сантиметров на пятнадцать – над большинством макушек на этом рынке. Хотя вряд ли это был повод для оптимизма. Леша скептически огляделся и подумал, как бы его не заставили что-нибудь копать или носить.

Он старался прислушиваться к разговорам окружающих. За последние недели его греческий стал значительно лучше. Леша уже мог на слух понимать большую часть обращенных к нему слов и почти не делал ошибок в окончаниях. У него всегда были способности к языкам, и сейчас это было весьма кстати.

Кто же станет его хозяином? Успех миссии стоял на кону. Леша напряженно замер, внимательно изучая потенциальных покупателей. Его внимание привлек вышедший на площадь долговязый мужчина средних лет с аккуратно подстриженной бородой и усами. Мужчина уверенно протиснулся к небольшому возвышению, на котором располагался живой товар, и принялся внимательно рассматривать выставленных на продажу рабов-мужчин. Он улыбался, перекидываясь шутками с продавцами, но от него веяло чем-то недобрым. Леша заметил, что невольники при виде этого человека стали прятать взгляд, горбиться и как-то съеживаться. Всеобщее напряжение передалось и ему.

За Лешиной спиной в группе рабов-греков шептались. Он прислушался, с трудом различая не привычный уху дорический говор:

– Это Сосий. Приказчик Никия.

– Проклятый фракиец!

– Ищет для Никия работников в Лаврион!

Леша вздрогнул. Он сразу вспомнил совет Энея, и ему совсем не понравился оценивающий взгляд, которым смотрел на него Сосий. Он сообразил, что на фоне остальных рабов выглядит довольно крупным и сильным.

Начались торги.

По знаку Никомеда вперед вышла молодая женщина с маленьким ребенком на руках. Леша присел на корточки и, стараясь не смотреть в сторону Сосия, стал следить за происходящим.

Раб глашатай откашлялся и закричал, пытаясь заглушить гомон:

– Граждане афинские! Гражданин Никомед, сын Фрасиклида, продает эту женщину из скифов. Она продается с ребенком двух лет от роду. Поэтому цена за нее всего три мины! – глашатай остановился, переводя дыхание и ища глазами возможных покупателей.

Никто не проявил особого интереса. Никомед уже махнул рукой, показывая, чтобы оглашали следующую продажу, но тут вперед шагнул мужчина в алом плаще.

– Скажи, почтенный, выйдет ли из нее хорошая пряха? – с сомнением спросил он. – А то жена замучила – спасу нет…

– Конечно, благородный Харикл. Клянусь Зевсом! Из этой женщины выйдет искусная пряха и хорошая помощница по дому! Она из скифов, а их женщины славятся прилежанием и послушанием, – почтительно, но без приниженной лести сказал Никомед.