Алекс Кимен - Рождение богов I. Иллюстрированный роман [litres самиздат]

Леша повернулся к Агаристе:

– А ты что думаешь?

Агариста неловко взяла кораблик и смущенно посмотрела на Теодора. Повертела модель в руках, пожала плечами и протянула Пандоре.

Пандора бегло осмотрела кораблик и вопросительно глянула в сторону водосборника в центре двора. Леша улыбнулся и кивнул. Девушка подошла к бассейну и спустила кораблик на воду.

Потом легонько толкнула его, коснувшись высокой мачты. Кораблик качнулся, волны побежали кругами. Пандора качнула его сильнее, потом еще и еще. Всякий раз, переваливаясь с борта на борт, кораблик быстро выпрямлялся. Тогда Пандора положила корабль мачтой на воду, но и на этот раз корабль резво встал на киль.

Теодор присел рядом на корточки.

– Алексиус, ты уверен, что настоящий корабль будет подниматься так же легко?

– Должен. Тут важно распределить балласт и опустить его как можно ниже. В киль можно положить свинца или камней. Но это еще не все. Прелесть этого корабля вовсе не в остойчивости…

Леша взял со стола два треугольника из плотной ткани.

– Поможешь? – обратился он к Пандоре. – Нужно прикрепить парус.

Девушка вытащила модель из бассейна и подошла к Алексею.

Склонившись над кораблем, который девушка крепко держала в руках, Леша почти касался ее щеки. От запаха ее духов у него вдруг закружилась голова. Их руки соприкоснулись. Пандора вздрогнула.

– Спасибо. Вот так.

Леша помотал головой, пытаясь отогнать наваждение. Он закрепил рей с парусом почти параллельно корпусу судна и опустил корабль в бассейн. Затем встал на четвереньки и энергично дунул на парус. Кораблик резко качнулся, почти коснувшись парусом воды.

– Ну да, остойчивость отличная, – согласился Теодор.

Алексей досадливо поморщился:

– Нет, я хотел показать другое… Нужен ветер посильнее, – он огляделся.

Пандора протянула ему поднос. Леша неуклюже перехватил его и сделал несколько резких взмахов сбоку от модели корабля. Как он и ожидал, кораблик заскользил вперед, перпендикулярно потокам воздуха.

Теодор недоуменно посмотрел на кораблик, потом на Лешу.

– Всемогущий Посейдон! Корабль сможет идти таким курсом, даже если ветер будет дуть ему прямо в борт! А широкий киль не даст ветру сносить судно с курса!

– Более того. Если все сделать правильно, корабль сможет идти вперед, даже если ветер будет дуть в скулу со стороны носа.

– Значит, можно выходить в море почти при любом ветре? Это же замечательно!

– Да! А с учетом того, что корабль способен идти под острым углом к ветру разными бортами по очереди, он сможет двигаться и против ветра. Главное, чтобы было пространство для маневра. А облегчить кормчему управление кораблем можно, заменив весло на… – Леша заметил, что Теодор почти не слушает его.

Теодор выудил кораблик из бассейна и погрузился в изучение округлого корпуса. Алексей решил не мешать ему и пригласил всех опять за стол.

Обернувшись к Пандоре, Леша успел заметить, что она внимательно смотрит на него, но девушка тут же отвела взгляд. Почему-то от этого его сердце сжалось. За ужином пили разбавленное вино, но он все равно ощущал какое-то опьянение. Щеки горели, голова слегка кружилась.

Мужчины еще долго обсуждали торговые дела, идею постройки экспериментального торгового корабля, военные перспективы Афин и вероятность того, что Македония вступит в войну.

– Из-за войны связь с Афинами почти потеряна. В Аттике повсюду спартанские и коринфские воины. Да и на море неспокойно. Торговые суда почти не ходят. Последнюю весточку из Афин я получил еще до вторжения в Аттику. Никто ничего толком не знает. Сплошные слухи. Особенно после этого проклятого затмения…

Пандора вздрогнула и задела пустой килик. С глухим звоном он покатился по столу.

– Еще брат царя Пердикки что-то задумал, – продолжал размышлять Теодор. – Боюсь, для Македонии это хорошим не кончится…

– Вроде бы все спокойно…

– Это только кажется. Сам посуди: в Македонии много влиятельных семей, кланов. Все грызутся, интригуют. Власть Пердикки, по сути, ограничена Пеллой. Пока что мы с ним дружим, но что будет, если к власти придет Филипп?

– Дадим денег.

– Эх… Не все можно решить деньгами. Мне передали, что Филипп расспрашивал людей из Диона про поместье. Не нравится мне это…

– Надо будет съездить к нему…

Агариста зевнула.

– Милый, я пойду спать, – она обернулась к Пандоре. – Дорогая, все было великолепно. Благодарю тебя. Очень рада, что в этом доме появилась такая замечательная хозяйка. Тут очень не хватало женской руки.

Пандора радушно улыбнулась и поблагодарила гостью. Потом проводила Агаристу до двери спальни и пожелала доброй ночи. Только теперь Алексей задумался, где же она будет ночевать. Может, Эфимия приготовила какую-нибудь спальню? Ему стало неуютно от неловкости и досады. Почему это раньше не пришло ему в голову? Кажется, в психологии это называется вытеснением… Леша готов был предложить девушке свою комнату, а сам – переночевать в комнате со слугами. Но в присутствии Теодора говорить об этом было бы глупо.

Пандора поблагодарила Теодора за хороший вечер.

– С вашего разрешения, я тоже пойду спать, – девушка взяла со стола килик с вином и гроздь винограда, подошла к алтарю и оставила приношение богам.

Она долго стояла, прикрыв глаза и осторожно поглаживая холодный мрамор. Леша искоса следил за ней. Слова Теодора пролетали мимо его ушей. Наконец Пандора закончила молитву, бросила на мужчин долгий задумчивый взгляд и пошла к дверям Лешиной спальни.

Его сердце прыгнуло и провалилось в пропасть.

Пандора зажгла светильники и огляделась. На столе царил привычный беспорядок. Черная стена разрисована чертежами прялки. Сама прялка, принесенная слугами вместе с остальными вещами из ее спальни, стояла в углу. Пандора подошла к ней и легонько коснулась колеса. Ее губы сжались в болезненной улыбке. В голове шумело – то ли от выпитого вина, то ли от абсурдности положения, в котором она оказалась.

Как же так вышло? Совсем недавно она готова была умереть, лишь бы не оказаться ночью в этой комнате наедине с человеком, которого так долго ненавидела и презирала. И вот сейчас сама добровольно пришла сюда… Что заставило ее это сделать? Стыд и неловкость перед гостями? Всеобщие ожидания и неприязнь слуг? Знание, как должна поступать женщина, впитанное с молоком матери?

Ей вспомнилась слова Антигоны:

« Я родилась не для вражды взаимной, а для любви !»

Для чего же родилась она? Для ненависти или для любви? Или для исполнения давнего пророчества? Девушку охватила безотчетная паника, захотелось убежать, исчезнуть, раствориться. Пандора сделала глубокий вдох и сжала кулаки. Ногти вонзились в ладони. Она вспомнила давний обряд аррефорий. Вот она спускается в темноту по лестнице, убегающей в бесконечность. На каждой ступени притаился страх. В руках – огромная тяжесть. Тяжесть ответственности. Нельзя уронить священный сосуд, нельзя останавливаться и, главное, нельзя смотреть…