Комбат Найтов - Ретроград-3 [litres]

– Когда вы будете в Москве?

– Завтра с утра у меня одна запланированная встреча, и вылетаю в Лондон, оттуда – в Москву.

Через 15–20 минут ланч был завершен, нас с Андреем Андреевичем проводили до главного входа. У ворот Белого дома толпа журналистов и фотографов. Так долго у президента советский посол и спецпредставитель никогда не задерживались. Всех интересовали подробности, но давать свои комментарии мы отказались.

– Ужин прошел в дружеской и деловой атмосфере, обсуждались детали встречи в верхах. Все вопросы к представителю администрации Президента. Спокойной ночи! Бай!

Я переночевал в посольстве, утром должна была состояться моя встреча с бывшим академиком, с бывшим генерал-лейтенантом царской армии, с бывшим гражданином СССР, «невозвращенцем» из загранкомандировки в Германию Ипатьевым, куда он выехал с разрешением ЦИК и Академии Наук задержаться там на лечение. Ему диагностировали рак горла. Уехал он не один, вместе с ним выехал в Германию и США еще один человек, тоже академик, Павел Петрович Гензель, ученый-экономист, который выехал читать лекции в Германию и не вернулся. Сейчас оба работают в Северо-Западном университете в Чикаго. Второго я не вызывал: сразу после того, как он перебрался в США, он активно подключился к дискредитации Советского Союза в научных и околонаучных кругах. Все его публикации были посвящены критике экономического устройства СССР. Первую книгу он опубликовал в 1930 году, в период первой пятилетки, детально рассмотрев экономику России до и после октябрьской революции 1917 года, и показал несоответствие между новой ценовой политикой и политикой в области заработной платы, отметив, что средняя заработная плата рабочих и служащих стала ниже прожиточного уровня. А то, что страна была разорена восьмилетней войной и только начала исполнять первый пятилетний план развития народного хозяйства, он предпочел не заметить. «Россия, которую мы потеряли» – этот скорбный плач мы слышали, знаем.

Громыко сказал, что Ипатьев получил приглашение и принял его. В посольство он приехал на шикарном «кадиллаке» 62-й серии, видимо, еще и заезжал в мойку, потому что машина буквально сверкала полировкой. У нашего посла машина попроще будет. Впрочем, Ипатьев – человек состоятельный. Так сказать, воплощение «американской мечты»: приехать нищим и озолотиться. Когда поднимался вопрос на сессии Президиума Академии, многие отметили, что есть определенная доля скептицизма у многих, что все в этой истории так уж чисто. Я тогда сказал, что без его «подарка», в виде патента на производство высокооктанового бензина, и присланного полноценного готового завода в виде двух ректификационных колонн большой производительности, мы бы не смогли поднять мощности авиационных двигателей внутреннего сгорания, почти 40 процентов, перед самой войной. Его вклад в Победу достаточно велик. А остальное – пусть остается на его совести.

Ипатьев, а я его фотографии видел в его «деле», вновь отпустил окладистую бороду и усы, что делало его похожим на Александра III и Николая II. В деле были фотографии и без нее. Рукопожатие крепкое, уверенное.

– С кем имею честь?

Я представился и сказал:

– По поручению Правительства СССР возвращаю обратно переданные вами в 41-м году бумаги Патентного ведомства США, принадлежащие лично вам. Ваш вклад в общее дело Победы оценен Советским правительством присвоением вам звания Героя Социалистического Труда, с вручением медали «Серп и молот», ордена Ленина и грамоты Президиума Верховного Совета Союза ССР.

Я открыл одну из коробочек и показал золотую медаль награжденному. Тот скептически посмотрел на нее, а затем спросил:

– А почему возвращаете патенты?

– Согласно вашему заявлению в этом здании: «Пока идет война, пользуйтесь бесплатно, господа-товарищи большевички. Сталин, конечно, большевик, но вековую мечту русских: контролировать проливы, осуществил». Вторая мировая война закончилась 1 февраля 1942 года подписанием в заливе Вакаса Акта о безоговорочной капитуляции Японии на борту линкора «Принц оф Уэльс». Со второго февраля вам, как владельцу патентов, назначена выплата авторского вознаграждения, по всем используемым изобретениям. Вот список, с указанием места производства и мощностью установки. Здесь расчеты и перечисления на ваш счет во Внешторгбанке СССР. Это чековая книжка ВТБ и расчетная книжка, с номером вашего счета. Ближайший банк ВТБ в Нью-Йорке.

– У нас тоже есть отделение, в Вашингтоне, – вставил слово присутствующий посол Громыко.

– Разрешите присесть? – вытирая лоб, спросил Владимир Николаевич.

– Вам плохо? – поинтересовался я.

– Да нет, просто неожиданно несколько. Меня же лишили гражданства и уведомили об этом. В тридцать седьмом, по-моему.

– Мы провели общее собрание Академии Наук три недели назад, ставили на голосование вопрос об отмене его постановления от 29 декабря 1936 года об исключении вас из списков Академии. Большинством голосов это постановление отменено. Как вашему коллеге, по поручению Президиума, разрешите вернуть вам удостоверение действительного члена Академии.

– А вы действительно имеете такое поручение?

– Я – член Президиума.

– По марксизму-ленинизму?

– Нет, по техническим наукам. Я – авиаконструктор. – Пришлось доставать из кармана свое удостоверение.

– Первый зам Сталина – академик? Глазам не верю! А у нас тут пишут, что вы – генерал.

– Да, генерал-полковник авиации, был замом командующего ВВС по комплектации и новой технике во время войны и начальником НИИ ВВС, коим являюсь по сей день.

– Коммунист?

– Я – не член партии, хотя и разделяю многие положения этого учения.

– А какие не разделяете?

– Уклоны, вправо и влево. Я не люблю об этом говорить, мне проще сделать, чем болтать.

– А дело на меня закрыто? Я бы хотел посетить Петроград и Москву.

– Да, конечно, еще в сорок первом.

– А домой вернуться позволят?

– Двойного гражданства у нас нет. Общим порядком.

– Я пойду… Где у вас визовый отдел, госпо… товарищ посол?

– На первом этаже, в правом крыле, как спуститесь. А бумаги?

– Дома заберу.

– Награды не забудьте! – напомнил я.

Он остановился.

– Вручайте тогда, как положено!

И я прицепил ему медаль и орден на колодке к его костюму. Троекратно обнялись и пожали друг другу руки. Он смахнул набежавшую слезу.

– Думал, что умирать на чужбине придется. Спасибо. – Надев шляпу, он отдал честь и щелкнул каблуками, как в царской армии. – Служу Отечеству, товарищ генерал-полковник.

– Что это с ним? – чуть улыбнувшись, спросил Громыко, дождавшись, когда Ипатьев покинет кабинет.

– Ностальгия. Плюс он понял, что страна сильно изменилась.