Анатолий Дроздов - Малахольный экстрасенс

— Запросто! — заверила она. — Ох, что будет! — Маша довольно потерла руки.

Я встал и отправился на кухню. Женщины при моем появлении замолчали — видно секретничали.

— Заскучали без меня? — спросил я преувеличенно бодро. — О, смотрю: рюмки пустые.

— Тебя ждали, — хмыкнула жена. — Где был так долго?

— С невестой заболтался, — ответил я, плюхнувшись на табурет. — Объяснял Маше прелести жизни в гареме.

— Тьфу на тебя! — притворно плюнула Галя.

Я захохотал и, взяв бутылку, наполнил рюмки.

— Мне много не надо! — заволновалась Тамара. — Нам еще с Машей гулять. Упаду и ее утяну.

— Не упадешь, — заверил я и опрокинул рюмку в рот, в этот раз ощутив крепость и хлебный вкус напитка. Крякнул и закусил ломтиком сала.

— Нас подождать не мог? — укорила жена. — Тост бы сказал или хотя бы чокнулся.

— С ней чокнешься, — я указал на дверь. Женщины синхронно повернули головы.

Заходя на кухню, я оставил дверь открытой. И вот сейчас к ней приближалась Маша. Неуверенно ступая по линолему, опираясь рукой о стену прихожей, косолапя, как медведь, но она шла. Сама! У Томы с Галей отвисли челюсти. Маша тем временем переступила через порог, чуть качнувшись, подошла к столу, оперлась на него рукой, и, подвинув к себе табурет, села.

— Что это вы делаете, а? — задала вопрос из фильма. — Пьете? — добавила, не дождавшись ответа, — Что? — цапнув рюмку с самогонкой, Маша поднесла ее к носу. — Фу, гадость!

Она поставила рюмку обратно.

— Поешь, Маша! — предложил я, поскольку дамы продолжали пребывать в ступоре.

Маша взяла вилку Томы, наколола ломтик сала и забросила его в рот Прожевав, хмыкнула, и подцепила второй.

— Машенька… — прошептала наконец отмершая Тамара. — Ты это… Как?

— Дядя Миша исцелил, — ответила Маша, закончив жевать, для убедительности ткнув в меня пальцем. — Сказал, что он великий маг и волшебник. Положил мне руку на затылок и держал так, пока не излечил. Холодно было! — пожаловалась. — Словно лед приложили. А потом говорит: «Встань и иди!» Я и встала… Знаешь что, дядя Миша? Я подумала и решила: выйду за тебя замуж!

Она подмигнула, поднялась и заковыляла прочь. Ну, Маша, ну, артистка! А ведь может теперь стать. С такой внешностью и способностями приемную комиссию порвет. Проводив девушку взглядами, женщины уставились на меня. Я в ответ только руками развел — дескать, сами видели.

— Миша?! — нахмурилась Галя.

— Сегодня утром меня молнией шандарахнуло, — начал я, поняв, что не отвертеться. — Не в самого, конечно, иначе б в головешку превратился, но сознание потерял. Очнулся, пошел в деревню, а там тетя Оля на койке стонет. Гипертонический криз. Я положил ей руку на лоб, и ее отпустило. Тебе сегодня спину излечил, помнишь, как пластом лежала? Ты еще удивлялась, что мазь помогла. Не мазь это. У тебя корешок нерва позвонки зажали, я это видел. Раздвинул и снял воспаление. Не спрашивай, как получилось, сам толком не понимаю. Решил проверить пробудившийся дар на Маше. Результат сами видели.

— Так вот зачем сюда притащил! — воскликнула Галя. — Я-то удивилась: с чего ему загорелось в гости? Не мог сразу сказать?

— Ты бы поверила?

— Нет, — смутилась жена.

— Миша! — вмешалась Тамара. — Дочка выздоровела?

— Полагаю, да, — кивнул я. — Патологию убрал, остальное зависит от вас. Будьте осторожны. Маше сейчас хочется ходить, но связки и суставы не готовы к нагрузкам. Подвернет еще ногу или, не дай Бог, сломает… Покажи ее врачу, пусть посоветует. Я, как знаешь, не медик.

— Миша!

Тамара вскочила с табурета и, обежав стол, обняла меня. Для этого мне пришлось встать. Уткнувшись лицом в мою рубашку, Тома всхлипнула.

— Но, но! — сказал я, осторожно отстранившись. — Радоваться нужно, а не плакать.

— Ты не представляешь, что сделал! — шмыгнула она носом. — Маша в будущем году школу заканчивает, одни пятерки у нее, а я ночами не сплю, все думаю, а как дальше-то быть? Кто ее, такую, в институт примет? А сейчас… а сейчас… — и Тома заревела.

— Так! — сказал я. — Прекращаем разводить сырость. Быстро за стол! Выпьем за здоровье будущей студентки!

Тома послушно вернулась к своему табурету. Я плеснул в свою рюмку самогонки, мы чокнулись и выпили.

— Что-то ты, Мурашка, стал частить, — недовольно сказала жена. — Раньше водкой не увлекался.

— Ну, так случай какой! — возразил я. Вот ведь, зараза! Не в водке дело. Не понравилось, что я с Томой обнимался, тут же по фамилии назвала. Не люблю я, когда так. В паспорте моя фамилия оканчивается на «о» — Мурашко, но Галя, когда злится, говорит «а».

— Отстань от него! — вступилась Тома. — Тебе не ругать его, а гордиться нужно. Муж-то экстрасенс!

— А я знала? — насупилась Галя. — Мне про молнию ничего не сказал. Только здесь услышала.

— Ну, и что? — пожала Тома плечами. — О другом подумай. Миша теперь, как Чумак и Кашпировский. А они деньги возами гребут. Кстати, — она посмотрела на меня. — Сколько я должна?

— Нисколько, — покрутил головой я. — С друзей денег не беру. И с других не буду.

— Малохольный! — фыркнула Галя. — Деньги ему не нужны! А у самого три рубля в кармане. Видишь какой? — повернулась она к соседке.

— Правильно делает, — не согласилась Тома. — Начнет сразу брать, да еще цену заломит, люди не поверят. Подумают: еще один жулик. Много их сейчас развелось, к нам тоже приходили… — она вздохнула. — А вот убедятся, что помогает…

— Сколько бы ты дала? — заинтересовалась жена.

— Все, что у меня есть, — решительно сказала соседка. — Да еще в долги бы влезла. Ты не представляешь, что для меня значит исцеление Маши.

— Вот! — Галя обличительно ткнула в меня пальцем.

— Так! — я хлопнул ладонью по столу. — Разговоры о деньгах прекращаем — не за что их пока платить. Тома! — посмотрел я на соседку. — У тебя есть знакомые, у которых дети болеют ДЦП?

— Конечно, — кивнула она.

— Сообщи, что есть экстрасенс, который может помочь. Бесплатно. («Малохольный!» — тихо пробурчала жена.) Отбери тех, у кого ситуация схожая. С олигофренией не возьмусь. Там мозг поражен, воздействовать на него чревато, — чуть не сказал: «стремно».

— Сделаю! — кивнула соседка.

— Телефон наш ты знаешь. А теперь — все, — я встал.

— Погоди! — Тамара, выскочив из-за стола, подбежала к шкафчику. Покопавшись в нем, вытащила две бутылки водки. — Денег не берешь, так хоть это… Я не пью, но за водку, сам знаешь, многое можно решить. Машу, к примеру, куда-то отвезти. Теперь не понадобится.

Я хотел отказаться, но опоздал. Подскочила Галя и, забрав бутылки, сунула их в пакет. Мы попрощались и ушли. К Маше заглядывать я не стал — по лицу соседки было видно, что она рвется к дочери.

— Хоть что-то! — сказала Галя дома, выставив на стол бутылки из пакета. — Дурак ты, Мурашка! Есть у нее деньги, родители помогают. Сама слышала. Могла и заплатить.