Егорлык - Боевой 1918 год

Угу… Я почему-то думал, что вся буча в России началась где-то ближе к лету восемнадцатого года. А тут только весна, но уже ростки гражданской, вовсю проклюнулись. С другой стороны, если революция сентябрьская, то может быть вообще все, что угодно. А Краснов-то, подстилка нацистская, оказывается, уже в это время себя показал во всей красе. Ну и я, под этот замес, краем попал. Зато теперь, даже сомнений не возникает о поведении на допросе. Валить надо того кокаиниста. Вместе с сержантом. Наглухо. Благо силы вернулись, и башка соображать нормально начала. А после, уходить из столь негостеприимных мест.

Правда, ни в этот, ни на следующий день, меня к штабс-капитану не вызывали. Поэтому, просто сидел в камере. Сверкал коленками. Общался со своими знакомцами. Ильин, глядя на меня, еще в первый день презентовал нижнюю рубаху. Отдал бы и кальсоны, но, смущаясь, пояснил, что сидит здесь уже пять дней, да и до этого, столько же в них проходил. Так что, сия часть гардероба у него несколько хм, грязновата. Но, если я захочу… Я не захотел и все успокоились.

А на третий день в дверях появился уже примелькавшийся попкарь, в сопровождении двух солдат, которые довольно споро уволокли молчаливого абрека. Через пару минут, усатый снова появился и вызвал толстенького спекулянта. Потом, студента. А потом и меня выпихнули в коридор, где споро связали руки, (на этот раз за спиной) и, всю нашу четверку погнали на улицу. Там оказалось еще двое солдат, телега и однозвездночный офицер на лошади. Без долгих разговоров, арестантов загрузили в телегу, один из солдат, положив винтовку на колени, сел за руль (в смысле взялся за вожжи) остальные бойцы выстроились сзади, младший лейтенант возглавил процессию, и мы выехали за ворота.

Бурцев, попытался было поинтересоваться куда нас везут, но его оборвали ответом что – "куда надо" и посоветовали заткнуться. Горец молчал. Барыга бормотал, что он и так уже все отдал (вот те крест) и вообще не понимает, за что его бог наказывает. Я же, напрягал и расслаблял руки, стараясь растянуть веревку. Уж очень мне не понравилась, вот эта, незапланированная поездка в закат. А особенно две лопаты, лежащие на сене, вдоль борта. Да и состав арестантов тоже внушал. Абрек – бандит? Бандитов к стенке. Студент – агитатор? Пусть и не от какой-то партии, а по велению души, но баламутит умы и вносит смятение в сердца. Тем более – приезжий. То есть попросить за него некому. К стенке. Толстый – спекулянт? Зря он (по его же словам) все отдал. Отпустишь такого, так он начнет причитать, как его контрразведка на бабки опустила. Вопросы пойдут. Сомнения. А им это надо? Поэтому, подельников на фиг, а его – к стенке! Что же касается меня, то очевидно, лицезрение чужого детородного органа, произвело на их благородие столь сильное впечатление, что он решил вообще не заморачиваться с какими-либо выяснениями. Тут оскорбленные чувства взыграли, вот и решил шлепнуть мерзкого эксгибициониста, как можно скорее.

Несколько удивляло отсутствие в нашей компании Митрофана, но кажется, этому есть объяснение. Он машинист. Машинистов мало и их надо беречь. Тем более, как Ильин искренне говорил, вины его, в поломке, не было. Я ему верил, так почему бы и контрикам не поверить?

Телега, тем временем, завернув за здание тюрьмы, проехала по небольшой улочке и городок неожиданно закончился. Надо же. А сюда мы, гораздо дольше катили. Но скорее всего, город просто вытянулся вдоль речки и меня везли вдоль. А теперь, свернули поперек, вот и получилось, что буквально через десять минут, были во чистом поле.

Вскоре, наше транспортное средство остановилось возле зарослей кустарника, а офицер, поигрывая плеткой скомандовал:

– Вылазь.

Ну вот и приехали. Сквозь голые ветки я разглядел холм свеженасыпанной земли. Значит, яма для нас уже готова. Но и я был готов. Веревки соскользнули с запястий еще на выезде, пришлось их пальцами придерживать чтобы вообще не свалились. Поэтому, не дожидаясь, когда солдаты станут скидывать с плеч винтовки, прямо с телеги прыгнул на офицера. Тот, подобного фортеля, никак не ожидал и получив кулаком в горло, вместе со мной свалился на другую сторону лошади. А я, выдернув из кобуры наган начал стрелять по солдатам. Не… стреляю я обычно хорошо. Но тут против меня играли два обстоятельства. Во-первых, у нагана очень тугой спуск и без предварительного взвода, продавливать спусковой крючок достаточно тяжело. Во-вторых, офицерик, не упал на землю, а зацепился ногой за стремя. Револьвер же, был шнурком прицеплен к кобуре. Лошадь дергалась как сволочь, и вся это конструкция – стремя-нога-кобура-наган дергалась вместе с ней.

Поэтому, первую пулю я влепил в дальнего солдата. Вторую, получила лошадь, везущая телегу. Лошадь, заорала почти человеческим голосом и стала прыгать, дергая с недюжинной силой наш шарабан. Третья пуля ушла в молоко. Четвертая в солдата, который уже целился в меня, но медлил, опасаясь попасть в командира. Тут раздался выстрел из винтовки, глухой звук попадания, после чего, лейтенантская кобыла, визгливо заржав, рванулась в сторону так, что наган птичкой вылетел из руки. А мне ничего не оставалось делать, как бросится на бойца, который в этот момент лихорадочно дергал затвор.

Солдат оказался опытным, потому что, увидев, бегущего противника, плюнул на заклинивший затвор и взял винтовку так, чтобы насадить вражину на штык. Но он никак не ожидал, что в последний момент, я просто упаду на спину, пропуская удар над собой и скользнув по влажной земле, со всей силы, ногой, влеплю ему по причиндалам. Конвоир, роняя оружие стал падать, а я, подхватив винтовку, ткнул в неожиданно податливое тело штыком и развернулся в сторону четвёртого, который изначально сидел на телеге.

Но там никого не было. Вернее, опасности не было. Телега стояла пустая, и как-то странно перекособоченная. Запряженная в нее лошадь никуда не делась, но подгибала заднюю ногу. Бурцев, внешне вполне целый, с ошарашенным видом, крутил головой. На земле, не двигаясь, ничком лежал спекулянт. Рядом – солдат, из горла которого, слабыми толчками выбивалась кровь. Горец сидел тут же, и вся борода у него была в крови. Охренеть! Он его что – загрыз?!

Ну с этим позже разберемся, а сейчас не выпуская винтовку из рук я сбегал к лежащей метрах в тридцати, лейтенантской лошади. Так. Коняшка отмучилась. Ее владелец тоже, так как падающая лошадь, ему свернула шею. А что с остальными? Двое солдат – наглухо. Тот которого я ткнул штыком, куда-то в район задницы, просто без сознания. Секунду постояв над ним, решил – не… не наше это. Добивать, точно не буду. Пошел к арестантам. М-да… Спекулянт, заколот штыком. Солдату, действительно перегрызли горло. У абрека, вся морда в крови. И почему-то штанина. Похоже, ноге досталось. Охлопав убитых бойцов по карманам, нашел нож. Перерезал веревки сначала бандиту (тот, тут же занялся раной), а потом и активно блюющему Бурцеву.