Евгений Шалашов - Западный рубеж [СИ]

Добржанский, до которого уже действительно стала доходить «сыворотка правды», уже начал таращить глаза, глупо улыбаться и хихикать, словно выпил бутылку водки без закуски. Он икнул и, засмеявшись, сообщил:

— А вот хрен вам, пшеклентые москали, ничего не скажу.

— И не надо, — отмахнулся я. — Мы и так про вас все знаем. Знаем, что вы вахмистр польской армии, что ваш резидент Виктор Стецкевич, что именно он и дал вам задание.

— Какой Стецкевич? Стацкевич ноль, он только агент. Пся крев, я поручик Войска польского, а не вахмистр, и меня с заданием отправил сюда начальник второго отдела Генерального штаба Войска польского подполковник Матушевский.

А дальше Добржанский вел себя так, как ведут себя пьяницы, стремящиеся выговориться. Ну, а как бы еще вел себя повел человек, получивший внутривенно пять кубиков чистейшего медицинского спирта? Артузов задавал вопросы, а мне пришлось поработать секретарем. Уже прозвучали имена, известные мне еще по той истории — Мария Пеотух, Юна Пшепилинская, Карл Роллер и еще добрых два десятка неизвестных из агентов, умело внедренных во многие наши военные или иные важные структуры, включая чека и наркомат иностранных дел.

Я исписал с десяток листов бумаги, пока Добржанский не выдохся и не начал «отрубаться» прямо на стуле. Что ж, на сегодня достаточно, а завтра он доскажет и остальное. Впрочем, я не зря говорил о побочном эффекте — головная боль польскому резиденту обеспечена.

Артузов вышел в коридор, и два чекиста, скучавшие без дела, забрали храпящего польского резидента и понесли его вниз, во внутреннюю тюрьму.

— А ты это лихо придумал, — восхищался Артузов. — Это же надо додуматься — сыворотка правды! И базу правдоподобную подвел — французские химики.

— Сказал бы про наших — не поверил бы, — скромно хмыкнул я. — Тем более, что оффензиву французы для поляков и создавали.

— Французы? — насторожился Артузов. — Это предположение или тебе что-то известно?

Я опять проклял свой длинный язык, выбалтывающий те секреты и тайны, до которых следовало дойти «естественным» путем. И как мне выкручиваться?

— Предположение, — важно изрек я, делая вид, что долго и добросовестно обдумывал этот вопрос. — Я подумал, что полякам кто-то помогал создавать внешнюю разведку. Уж слишком профессионально они работают, а за такой короткий срок существования независимого государства им ее не создать. Кто мог им помочь? Одно из двух — либо англичане, либо французы. Вроде бы, должны быть англичане, но отчего-то заподозрил французов. Отчего — сам не знаю.

— Вот и у нас только предположение, что оффензиву создавали французы, — признался Артузов. — Но мы исходили из того, что она структурно повторяет французскую контрразведку. Кстати, знаешь, кто подсказал?

Конечно, я знал, кто мог подсказать, но оставил свои мысли при себе, предпочтя покачать головой.

— Александр Александрович Самойло, командующий шестой армией. Он, когда в Генеральном штабе служил, с французами контактировал, — сообщил Артур. — Ты же знаком с Самойло?

— Только понаслышке, — ответил я. — Лично никогда не встречались, повода не было. Знаю, что армией командует бывший генерал, но не более.

Не стану же я говорить, что читал еще ненаписанные мемуары бывшего Генерального штаба генерал-майора, нынешнего командарма, и будущего генерал-лейтенанта авиации РККА?

— Ладно, хоть французы, хоть папуасы, нам не легче. Кстати, а как мы признание Добржанского легализовывать станем? Если про сыворотку правды напишем, нас на коллегии не поймут.

— А ты в рапорте напиши, что на подследственного оказала влияние беседа с заместителем Председателя ВЧК товарищем Менжинским, — подсказал я Артузову. — Можешь сюда еще кого-нибудь из польских коммунистов приплести. Мол, подследственный проникся, отринул идеи национализма, как классово чуждые, и все прочее.

— Точно, — обрадовался Артузов. — Так в рапорте и укажу. Да, можно еще товарища Мархлевского назвать, он здесь недавно бродил. Можно его завтра и на допрос Добржанского пригласить. Я пойду посмотрю, как там наш резидент, не нужно ли чего, а ты свои записи глянь.

Хорошо, что я писал карандашом, от перьевой ручки остались бы сплошные кляксы, но и так, мне теперь придется расшифровывать собственные закорючки, и диктовать исповедь резидента машинистке.

Может, поручить Татьяне? Все равно, она уже все слышала и почерк мой начала разбирать. Кстати, как она там, не заскучала? Мне сегодня пришлось убить немало времени, чтобы уговорить девушку сделать укол резиденту, а еще больше сил потратил на то, чтобы убедить ее выйти к незнакомым мужчинам в халате, надетом на голое тело.

Я зашел в комнату, где уже полностью одетая Татьяна грустно сидела на стуле и скучала. При виде меня, оживилась.

— А вот теперь, сволочь, я скажу о тебе все, что думаю!

С этими словами Татьяна залепила мне — своему начальнику, между прочем, смачную пощечину. А ручонка-то у «валькирии» тяжелая. Даже не знаю, как устоял на ногах, но искры из глаз посыпались, а в ушах раздался такой звон, словно голову сунули в огромный колокол.

Я потряс головой, а Татьяна, раздухарившись, собралась треснуть во второй раз. Нет, две затрещины — это уже слишком, сотрясение мозга можно заработать! Перехватив руку девушки, привлек ее к себе и крепко поцеловал.

— Гад ты, товарищ Аксенов, — отстранилась Татьяна и злобно посмотрела на меня.

— Знаю, что гад, — не стал я спорить.

— Руку отпусти! Я тебе еще разок в морду врежу!

— А за что? — удивился я.

— За то, сволочь, что я перед чужими мужиками титьками трясла, как последняя…

Девушка не сказала, кто именно, но и так понятно. А и на самом-то деле, на хрена было заставлять Татьяну надевать халат на голове тело? Мне-то казалось, что так эффект воздействия станет больше.

Отпустив женщину, вытянул собственные руки по швам, склонил голову и вздохнул:

— Бей.

Я приготовился закрыть глаза, но вместо того, чтобы залепить мне новую оплеуху, Татьяна крепко меня обняла и поцеловала так яростно, что у меня опять посыпались искры из глаз.

Я пнул ногой по двери, надеясь, что Артур догадается не мешать нам хотя бы с полчасика.

Умница Артузов появился в кабинете лишь тогда, когда мы с Татьяной уже выглядели вполне респектабельно — одетые и с восстановленным дыханием. Девушка даже успела поправить прическу.

— Молодые люди, чаю хотите? — поинтересовался Артур, делая вид, что ничего не произошло.

Мы с Татьяной переглянулись. Она прыснула, а я подавил улыбку.

— Чай настоящий, из Китая, — уточнил Артур.

— А с чем чай? — поинтересовался я.

— С сухарями.

— И все? — разочарованно протянул я. — А где плюшки, где сахар?