Астралия Дик - Правда

Думая, что занимаешь одну из некогда борющихся сторон, и, делая при этом различия между людьми, считая некоторых из них ничтожными, ты не выходишь за пределы той стороны, что признает силу материального ума, значит, ты на стороне заведомо проигравших, поскольку вторая сторона использует силу любви, что означает признание всех людей равными себе.

Ты всегда ненавидел людей так же, как ненавидели когда-то континенталов люди, жившие с ними по соседству на острове. И так же как ты, они считали себя главнее всех. Но выстроенная однажды в уме градация ставит на какое-то место в ней и тебя, потому ты всегда находишь для себя тех, кому хочешь подражать. Потому ты часто ощущаешь и свою ничтожность. Полюбив же людей и стерев между ними границы, ты сотрешь их и для себя, и станешь свободным.

Истинные недостатки – показывающие то, насколько ты далек от предначертанного совершенства. Но ты считаешь, что недостатки имеют только другие люди, а ты совершенен, и потому желаешь оставаться не потревоженным ими, думая, что они лишат тебя твоей идеальности. Ты хочешь всегда быть безупречным, подобно богам, но все твое несовершенство остается внутри тебя.

Ты не принимаешь естественного хода вещей, противишься ему, не принимаешь людей, потому что считаешь себя лучше них. Но находясь в системе отрицания всего этого, ты отрицаешь и себя, поскольку по правде ты не лучше никого, ты равен им. Порождения твоего разума, конечно же, твердят тебе обратное, это и означает, что абсолютно высшую волю ты не принимаешь.

Ты должен помнить, что все люди едины одним источником, поддержание силы которого является законом ваших жизней. Если ты будешь нести внутри себя любовь, все будет казаться тебе любимым и правильным, потому что так и должно быть.

Однако это дастся тебе с большим трудом, ведь ты – один из представителей сил материального ума, или островитян, умерщвленных когда-то потопом. Именно они когда-то пожелали дополучить в свое пользование умом то, что можно было получить только душой. Не желая расходовать свои душевные силы, они решили просто понять то, что должны были пронести через себя в виде ощущений. Также и ты всегда думал, что главное – знать все, тогда душа будет спокойна, ведь ничто не будет тревожить ее, поскольку все будет предсказуемо и понятно. В тебе не было сомнений, что люди будут боготворить и любить тебя лишь за то, сколько знаний у тебя имеется, не зависимо от того, делаешь ты для них добро или нет. Это говорит лишь о желании роста материального ума. Но ты не знал, что возможен также рост души. Твое незнание стало для тебя роковой ошибкой.

Вобрав в себя неограниченное количество знаний и сохранив их, ты решил никому их не передавать. Люди казались тебе недостойными и ограниченными, ты знал, что по мере усиления их материального ума, они им же и будут уничтожены. Наслаждаясь своим величием, ты знал, что помочь людям можешь только ты, благодаря силе своих знаний, но ты не спешил делиться ими.

Вопреки твоим предсказаниям, люди сумели выжить, и даже стать счастливыми, без тебя. Они общались между собой, никогда не обращаясь в твою сторону. Ведь ты для них представлялся закрытым и злым человеком, хранящим глубоко в себе какую-то тайну.

Эти люди спаслись при помощи своих открытых сердец и чистых помыслов своих душ. Материальный ум в таком случае бессилен, и знания не важны.

Пока ты удерживал знания внутри себя, ты терял силы жить, твоя жизнь оказалась замкнутым кругом, из которого ты сам себе не позволял выходить. Ты думал, что весь мир, подобно этому кругу, остановлен и недвижим, но это был только твой мир. И вместо того, чтобы пытаться подавить людей силой своего надуманного превосходства из-за большого количества знаний, ты мог бы просто наладить с ними отношения, избавив тем самым этот мир от напряжения.

Ты не знал, что душа сильнее, потому что не знал Правды. Самая большая трагедия человека – незнание, а точнее невежество и непонимание. Ведь даже наличие знаний не даст должного понимания, если подходить к ним не так как требуется.

Все дополученные с помощью ума знания обретают лишь форму, но лишаются содержания, ведь это знания о природе души, и они не подвластны силам ума.

Обрати внимание на содержание легенды, которую я тебе поведала в самом начале нашего разговора. Человеком, пришедшим с острова на континент, был ты. Я же была девушкой, встретившей тебя. Тот раз и был нашим первым знакомством.

Ты пришел на континент, как отколовшаяся часть последователей материального ума, чтобы принять в себя нашу силу любви. Потому своего материального ума ты не имел, что отказался от первого учения, и потому же ты смог жить только за счет любви других, так как не научился любить сам.

Даже островитяне, чьим потомком ты являешься, обладают в новых перевоплощениях стойким умом, сохраняя в себе высокую духовность и память о вселенском законе. Нежелание чтить его, как и тогда, снова отправляет их на ложный путь, но ты стоишь, как всегда на перепутье, и не можешь решительно уйти в сторону неправды. Выбери же, наконец, то, что ближе твоей душе, что кажется ей правильным. Проявись.

Услышав все это, журналист исполнился горечью за свои прожитые годы. К ним, как полным безнадежности и бессилия, прибавились еще и те, что были в прошлых жизнях. Он ощущал себя невесомой частицей, потерянной и всеми забытой в океане времени. Ему казалось, что Морена желала его уничтожить, потому говорила все это. Он не понимал, почему она причиняет ему столько боли, и, почему он позволяет ей делать это.

Как вдруг журналист воспрянул духом, и в нем разыгралась неистовость и ярость. Он захотел доказать Морене, что она не права, сам захотел учинить ей неприятности и страдания.

Морена ощущала метания журналиста, она позволила ему выплеснуть наружу весь свой гнев.

Он понял, что сопротивление спало, и хотел было начать свое наступление, но вдруг услышал странный вой за окном. Это был не гул ветра, не крики птиц. Это было странным и пугающим одновременно.

Журналист посмотрел на Морену, она сама была растеряна, словно это не являлось запланированным вторжением, а, значит, и не было частью ее игры.

– Прячься под лавку, пока оно не нашло тебя! – крикнула Морена.

– А как же ты? – недоуменно спросил журналист.

Морена посмотрела на него с явным недоверием к его вниманию, но ответила:

– Я постараюсь остановить его до того, как оно попадет сюда.

Просидев под лавкой все это время, журналист в полной мере осознал свою беспомощность. Когда Морена вернулась за ним, он уже не был так зол на нее. Она же, добродушно улыбаясь, пригласила его за стол к свежезаваренному чаю.

Журналист не решался спросить о том, что это было. Морена и сама не стала рассказывать об этом, она просто добродушно, как прежде, обратилась к нему: