Олег Кожевников - Михаил II: Великий князь. Государь. Император [сборник litres]

Я описал Бегильдееву свой план и этой задумкой, несомненно, воодушевил его. Раньше он знал только детали, а теперь перед ним открылись такие горизонты, что захватывало дух. Генерал-лейтенант был профессионалом и понимал, что таким апперкотом мы можем поставить Австро-Венгрию на колени. Когда я понял, что Бегильдеев сделает все, чтобы наша операция по взятию Ковеля удалась, я прекратил давить на князя, чтобы он перестал думать как комдив, а сосредоточился на конкретной задаче по обеспечению безопасности западного фланга корпуса. Наша беседа сразу же обрела конкретное содержание. И дольше всего мы обсуждали, как будем связываться между собой. В общем-то, проблем со связью не должно было возникнуть. Австрийская инфраструктура не была разрушена – телефонная и телеграфная связь, и не только с Ковелем, продолжала функционировать, правда уже под нашим контролем. Кроме проводных линий связи имелись и искровые радиостанции. Расстояние до Ковеля было небольшое, так что связь можно было поддерживать, пользуясь даже штатными антеннами. А дивизионная радиостанция в распоряжении Бегильдеева оставалась. Радиоузел не поменял своей дислокации, после отбытия на боевую операцию всех подразделений и большинства штабного люда он так и располагался в бывшем лагере 9-й кавалерийской дивизии. Кроме вопросов связи, мы с комдивом-9 наметили и пути отхода его группы, в случае если на этом направлении австро-германцы будут наступать большими силами. И тут замедлить наступление противника должны были пленные австрийцы. Не бросят же наступающие своих попавших в плен собратьев на произвол судьбы. А значит, передовые наступающие части потеряют темп, а может быть, и мотивацию к наступлению. Если небольшое количество русских захватило такой сильный укрепрайон и большое количество пленных, то они очень опасны, и наступать нужно с осторожностью и мощной огневой поддержкой. А в такую слякоть по местным дорогам протащить даже одну тяжелую батарею очень непростая задача.

В конце концов, наше импровизированное совещание подошло к концу, и я, попрощавшись с генерал-лейтенантом, больше не отвлекаясь, направился к своему командирскому «Форду». С Бегильдеевым мы говорили не только о стратегических проблемах, но и решали, казалось бы, мелкие вопросы. Но некоторые из них меня сильно волновали. Вот, например, я себя чувствовал как-то неуютно, когда не ощущал за своей спиной присутствие Первухина. Я уже настолько привык к денщику и его ненавязчивой, а иногда и навязчивой заботе, что сейчас бывший работник обслуживающего персонала НИИ Мозга себя и накормить бы не смог. Тем более в этом времени не существовало супермаркетов и прочих изысков XXI века. А еще я знал, что Дима прикроет мою спину в любом случае, если даже ему самому будет грозить гибель. Вот я и поручил Бегильдееву направить своих людей к казармам укрепрайона и заняться там организацией лагеря военнопленных. Десантное отделение ефрейтора Никонова и моего денщика немедленно отправить догонять автомобили мехгруппы, следующие в Ковель. Когда шел к «Форду», ужасно хотелось забраться в кузов и поискать в мешках денщика чего-нибудь калорийного. Я знал, что у запасливого Первухина имеется фунта два черной икры, пирог с визигой, да и много других вкусностей. А организм великого князя только рано утром потребил чашку чая и один бутерброд. А была уже середина дня, и брату императора очень хотелось хоть что-нибудь перекусить. Но, конечно, я преодолел себя и не стал рыться в вещах денщика, а забравшись в кабину, достал из стоящего там портфеля с бумагами припрятанный пакет с монпансье. Только после этого приказал Максиму разворачиваться и выбираться с площади. Я думал, что мы остановимся около командирского автомобиля поручика Хватова не больше чем на минуту, именно на то время, которое потребуется, чтобы приказать командиру мехгруппы начинать движение в сторону Ковеля, но идеальный ход операции остался только в моих мыслях. На самом деле мехгруппа была не готова к немедленному выступлению. И дело было не в людях, а в технике. Вернее в цепях на колесах. А если сказать точнее, в задержке выступления мехгруппы был виноват я – предложенная мной конструкция оказалась не очень надежной, многие цепи, установленные на задние колеса автомобилей, были повреждены. И сейчас в мастерских станции и во всех кузнях поселка шел ремонт тех цепей, которые можно было восстановить, и изготовление новых взамен утерянных. Сначала я подумал, что моя память дала сбой, когда рисовал чертеж злосчастной цепи, или я что-то напутал, когда показывал, как они устанавливаются на колеса. Но когда я посмотрел на одну из самых поврежденных цепей, то понял, что моя память ни в чем не виновата, все дело было в некачественном металле. Мало было в этом времени качественного металла, а тем более в деревенских кузнях. А в основном мы заказывали цепи в деревенских кузнях, вот они и разваливались, даже при не очень большой нагрузке. Вот, например, для «Форда» цепи были изготовлены в Петрограде, на Путиловском заводе из хорошей стали, так на них нет ни одного повреждения или признаков усталости металла.

Задержка имела лично для меня и свой плюс, я наконец-то смог утолить свой животный голод. И никакими-то там монпансье, а настоящим горячим обедом. Мы с поручиком Хватовым посетили расположенную невдалеке харчевню. А потом появился и Первухин, но я не стал его загружать своими поручениями. А узнав, что мой денщик так и не обедал, занятый подготовкой боксов для содержания пленных, дал ему сто крон, добытых им же, и отправил обедать в ту же харчевню, где недавно был с Хватовым. При этом заявил:

– Дима, на эти деньги ты должен накормить всех, кто вместе с тобой занимался моим поручением в казармах. И не экономь, накорми людей по высшему классу. Тут цены не кусаются, и сто крон на это хватит. Местные торговцы все еще с удовольствием принимают австрийские деньги. Их нужно быстрей тратить, а то через неделю они превратятся в цветные фантики. И еще, долго в харчевне не сидите. Через час чтобы все были здесь. Поручик обещает, что через час все цепи будут установлены на колеса. А ты знаешь, что господин Хватов болтать не любит.

Первухину повторять не пришлось, он воскликнув:

– Благодарствую, государь!

Схватил сотенную купюру и чуть ли не бегом направился к автомобилю десантного отделения ефрейтора Никонова, а я с чувством, что сделал что-то хорошее, забрался в кабину «Форда». Устал я, и хотелось просто отдохнуть, ни о чем не думая, а тем более не изображать из себя великого князя, генерал-лейтенанта и великого стратега.

Максима в кабине не было, и, слава богу, не нужно было что-нибудь приказывать, командовать или просто разговаривать. Можно было сбросить с себя маску великого князя, помолчать и даже подремать. Лепота, одним словом. Но отключить мозг и как-то забыться не удалось. Правда, мысли были не о деле, а о всякой чуши – о том, какое же я произвожу впечатление на окружающих меня людей начала двадцатого века. Веду ведь себя не так, как должен вести себя аристократ, представитель дома Романовых. Общаюсь с нижними чинами не так, как генерал, а как какой-нибудь подпрапорщик, выгнанный из университета. И как заводской мастер лезу со своими поучениями, как что-нибудь наладить или отремонтировать. Вон даже руки стали как у мастерового – ободранные, с намечающимися мозолями. Не такие, как были в момент моего вселения в тело Михаила Александровича. Так я и продолжал бы себя грызть, если бы в голове не всплыла фраза, как-то брошенная водителем Максимом: