Олег Кожевников - Михаил II: Великий князь. Государь. Император [сборник litres]

А именно направить несколько эшелонов с продовольствием в Петроград. А это я считал очень важным. Конечно, после того как монархия в России не самоликвидируется, история однозначно поменяет свой вектор. И революции вряд ли будут возможны, даже при сегодняшней полной деградации элит. Но все равно напряжение в обществе существовало, и вряд ли оно исчезнет после смены монарха. Значит, новый монарх должен хоть как-то задобрить народ. Слова, политические уступки, пропаганда в духе XXI века, фейковые партии и прочие изыски моего времени это, конечно, хорошо, но людям нужно дать нечто материальное. А раздача рабочим Петрограда и Москвы продуктовых наборов – это будет очень сильный ход нового царя. Продуктов в Ковеле много, наверняка хватит кормить рабочих обеих столиц месяца два, не меньше. И отобьет охоту у спекулянтов создавать дефицит товаров первой необходимости. А там, глядишь, и до организаторов сбоя работы транспорта и прочих фактов саботажа доберемся. А они есть даже сейчас, а в феврале 1917 года возрастут многократно. Так что нежданно-негаданно я оказался в очень непростой ситуации, утешало только одно, все-таки это лучше, чем оказаться в ссылке в Перми. Здесь можно хоть как-то побарахтаться, а там полный абзац и вслед за этим смерти многих миллионов моих соотечественников. Нет уж, как ни будет трудно, но барахтаться буду.

Так я думал, попивая чай в огромном купе бронированного вагона, прицепленного к бронепоезду. Все дела, которые наметил, с грехом пополам были сделаны. И самое главное, вслед за бронепоездом следовало три эшелона с силовой поддержкой. По всем доступным мне данным вскоре XXXIX армейский корпус Особой армии пробьется к Ковелю и соединится с частями 2-го кавалерийского корпуса Багратиона. Да, я своим распоряжением назначил Дмитрия Петровича Багратиона командиром корпуса вместо себя. Как только Особая армия соединится с корпусом Багратиона, в дело вступит полковник Хватов, и эшелоны с продовольствием начнут гнать в Петроград и Москву. Я был уверен, что бывший командир спецгруппы этого добьется. Ведь, кроме железного характера и хватки, он обладал высочайшими полномочиями. Времени, пока мы ожидали подхода эшелонов под загрузку Ингушского полка и автомобилей мехгруппы, было много, и я долго думал, в какой форме наделить полномочиями Хватова, чтобы он мог пробить все препоны, которые несомненно вырастут на пути эшелонов с продовольствием. Злонамеренных действий германского генштаба никто не отменял. И я вспомнил о такой форме, как мандат. Вот и написал Хватову такой мандат, где полковнику было разрешено без всякого суда и следствия расстреливать саботажников, мешающих или тормозящих движение эшелонов с продовольствием. А еще я сейчас жалел, что не оставил с Хватовым спецгруппу. Это была бы реальная помощь Хватову в столь многотрудном и ответственном деле. Но тогда пересилила забота о собственной безопасности, а сейчас было уже поздно. Да и привык я к Максиму, не хотел его отпускать даже для важного дела.

Не допив даже чашки чая, я опять достал пачку листов бумаги, на которых были наклеены телетайпные ленты с телеграммами, которые посылал Кац в мое отсутствие. Из них можно было понять, почему Николай II все же пошел на такой шаг, как отречение от престола. Телеграмма, которая пришла в тот же день, когда я с мехгруппой пробился в тыл австрийцев, была почти что истеричной. В ней мой друг сообщал, что все принятые меры оказались бесполезны и Распутина все-таки убили.

Хотя Кац знал, что я отправляюсь в рейд по тылам неприятеля и нахожусь далеко от телеграфа, но он как маньяк присылал телеграммы с призывом бросить все и срочно приезжать в Петроград. Там после убийства Распутина начало творится нечто подобное, что и в нашей истории. После смерти Распутина ухудшилось состояние цесаревича. Все-таки старец реально положительно воздействовал на здоровье наследника. Предупредил Кац и о подозрительном копошении в Думе. И опять призывал срочно приезжать в Петроград. В день, когда Николай II отрекся, Кац направил телеграмму – все катится в тартарары, ты обязан, чтобы не допустить самого страшного, действовать по плану № 3. Пойми, Михась, никто кроме тебя не сможет остановить этот Армагеддон. Так что мой друг думал так же, как и я, и это была единственная положительная эмоция, которую получил, прочитав телеграммы Каца. Да и стук колес навевал невеселые мысли. Было так грустно, что я не выдержал и достал бутылку шустовского коньяка. После третьей рюмки настроение повысилось. И я начал ассоциировать то, что будет, с тем, что было. А что? На фронт я ехал в вагоне, также прицепленном к бронепоезду. Первухин тоже сидел в купе-кухне, как и сейчас.

Спецгруппа находилась тоже в том же вагоне. Все было так же, как тогда, только звания у людей поменялись, да и наград стало намного больше. Никто не погиб, хотя дел наворотили много, так и в Петрограде таких дел наворочаем, что история точно станет более милостива к России. С этой мыслью я решительно отодвинул бутылку и начал доставать из пухлого портфеля документы. Нужно было работать, а не коньяк пить. До приезда в Петроград требовалось вникнуть в огромное количество документов. И в конце концов определиться с тем, кто же будет главнокомандующим Русской армии.

Конец второй книги

Император!.. Неужели я стал императором, царём, мать твою! Всё это никак не укладывалось в мозгах. Ну ладно, пусть я попаданец, человек из двадцать первого века, но не монарх же, не помазанник Божий, и вообще демократ и против любого диктата. Вот же ситуация! Загнала в такой угол, что сделать ничего нельзя – только принимать корону и становиться монархом! Простой технарь из НИИ мозга становится самодержцем России, это нонсенс – идиотизм какой-то. А всё Кац с его непомерными научными амбициями виноват. Правда, я сам хорош – согласился поучаствовать в, казалось бы, безобидном эксперименте своего друга и в итоге оказался в теле брата Николая Второго, Михаила Александровича, в 1916 году. Сначала я балдел, оказавшись в теле брата императора. Ещё бы – из мальчика на побегушках оказаться в теле аристократа, у которого куча прислуги, к тому же генерал-лейтенанта. Да я мог есть чёрную икру ложками, а запивать её выдержанным французским коньяком. Вот только знание истории, вложенное в меня учёбой в школе двадцать первого века, мешало насладиться своим положением. Ещё бы, я знал, что в России скоро произойдут революции, и после Октябрьской великого князя Михаила Александровича шлёпнут в Перми. Как тут радоваться жизни и тому, что ты стал «голубой кровью», если знаешь, что это очень ненадолго. Ведь мне было из истории известно, что через год Михаила Александровича сошлют в Пермь. А там местные чекисты по-тихому шлёпнут великого князя и его секретаря Джонсона. А именно меня и Каца. Да, мой друг, заваривший всю эту кашу, спасающийся от начавшей меняться истории, тоже кинулся в этот водоворот. Меня он внедрил в тело Михаила Александровича в силу случайных обстоятельств, а сам нырнул в разум Джонсона, полностью осознавая, что он делает. Выхода у парня не было – история после моего исчезновения из хронографа начала меняться.