Олег Кожевников - Михаил II: Великий князь. Государь. Император [сборник litres]

– Так-то оно так, но без силовой поддержки, вся наша политтехнология XXI века не будет стоить и ломаного гроша. Даже небольшая группка профессиональных революционеров, завязанных с германскими спецслужбами, способна будет совершить октябрьский переворот. Как-то я беседовал с парнем, закончившим исторический факультет МГУ, так он утверждал, что это финские егеря в октябре 1917 года заняли Зимний дворец и самые важные объекты Петрограда. И действовали они по грамотно составленному плану. В этой операции, разработанной германским Генштабом, были задействованы весьма небольшие силы – всего-то батальон финских егерей и небольшая группа профессиональных революционеров-марксистов. А массовка, организованная Петросоветом и Троцким, не более чем спектакль, устроенный, чтобы скрыть участие во всём этом Германии. Когда отобранных немецкими специалистами профессиональных революционеров перебрасывали в сторону дырявой границы между нейтральной Швецией и Великим княжеством Финляндия, то они все спокойно поместились всего лишь в один спальный вагон Германских железных дорог. Силовая поддержка группы Ленина была хорошо обучена и состояла из финских добровольцев, участвовавших в егерском движении. Егерское движение возникло в начале XX века как ответная реакция на политику русификации. По мнению активистов, беззаконное положение давало им право отвечать на насилие насилием. Движение егерей привлекало в свои ряды в особенности студенческую молодежь. Первые группы добровольцев тайно отправились в Германию для получения военного обучения в начале 1915 года, а в конце того же года в Финляндии началась тайная вербовка по всей стране. Весной 1916 года из группы финских добровольцев сформировали Прусский Королевский батальон егерей № 27 под руководством майора Максимилиана Байера. Вот этот батальон, по существу, и сделал октябрьский переворот в Петрограде. Думаю, если удастся перебросить под Петербург хотя бы одну Кавказскую туземную дивизию, то ей вполне по силам, даже в городских условиях нейтрализовать хорошо обученных финских егерей. В принципе, хватило бы и Осетинской пешей бригады, но нельзя забывать о латышских стрелках, революционных матросах, массе солдат, проходящих службу в частях Петербургского гарнизона и категорически не желающих отправки на фронт. С военной точки зрения все эти формирования не представляют особой организованной силы, но их много, и одними городовыми их не утихомиришь. А несколько тысяч джигитов в боевой экипировке, гарцующих по Невскому проспекту, наверняка вправят мозги самым буйным и внесут умиротворение в души остальных.

– Как-то странно, что всего один батальон смог сковырнуть такую гигантскую империю с многомиллионной армией.

– Вот видишь, как бывает – несколько сотен обученных, дисциплинированных и, что немаловажно, мотивированных людей ставят раком историю всего человечества. Но причина и в том, что сама Россия была готова к резким переменам. У власти и народа накопилось слишком уж много противоречий. Тем более на фоне изнурительной мировой бойни. Ценность жизни человека опустилась ниже плинтуса, и многим терять уже было нечего. Как говорили идеологи коммунизма – низы не хотели, а верхи не могли. Так что, Саня, судьба, ведомая твоей рукой, забросила нас в это время, наверное, для того, чтобы мы исправили этот несуразный крендель истории. Повысили потенцию верхов и хоть немного улучшили жизнь низов.

– Да плевать я хотел на всё это! Главное, самим выжить!

– И это правильная мысль. Но чтобы это сделать, нужно следовать народной мудрости – хочешь жить, умей вертеться. Вот и будем вертеться, как ужи на исторической сковородке. Ты работая со своими соплеменниками и с социал-демократами, ну а я, как получивший тело великого князя, с элитой российского общества.

– Слушай, Михась, а ты здорово изменился. Начал думать не только о себе и своём байке, но и о стране. Разрабатывать далеко идущие планы. Не иначе на тебя воздействует интеллект Михаила Александровича. Значит, кроме долговременной памяти, остались часть интеллекта и умение рассуждать от прежнего хозяина тела. Давай-ка протестируем друг друга, чтобы понять, какие изменения произошли в нашем мозгу после переноса в новые тела. Нужно же понять, как изменился интеллектуальный уровень личности, на что можно рассчитывать в этом мире.

И мы начали процесс тестирования: во-первых, стали задавать друг другу каверзные вопросы, чтобы проверить память и сообразительность, а когда перешли к решению логических задач, в дверь постучали. Пришлось остановить процесс тестирования, и я крикнул, что можно войти. Появившийся мужчина лет сорока, одетый, несмотря на жару, в костюмную тройку серого цвета, к тому же держащий в руке небольшую шляпу, открыв дверь, нерешительно остановился у самого входа. Увидев его, я сразу же вспомнил, что просил жену найти нашего управляющего и направить его ко мне в кабинет. Вспомнил я и имя, которое мне назвала Наталья. Поэтому когда мужчина в нерешительности встал в дверях, не зная, куда ему направиться, или к письменному столу, или к дивану, на котором, развалившись, сидели великий князь и его секретарь Джонсон, я воскликнул:

– Ну что же вы, Пётр Филимонович, встали в дверях? Подходите к нам и садитесь вон на тот стул. Шляпу можете положить на секретер. Разговор у нас будет долгий и обстоятельный. Вы, наверное, слышали о вчерашнем происшествии?

– Да, конечно, – ответил управляющий, усаживаясь на указанный стул, стоящий у круглого стола.

А я между тем, обосновывая свою забывчивость и незнание местных реалий, заявил:

– Понимаете, Пётр Филимонович, когда рядом со мной произошёл разрыв шаровой молнии, я упал и, по-видимому, обо что-то ударился головой. Особых травм не получил, но вот с моей памятью случилось что-то непонятное. Некоторые события из собственной жизни забыл полностью. Вот, например, последнюю нашу встречу и о чём мы там с вами говорили, не помню. Отчёт о состоянии моих счетов и имущества тоже вылетел из головы. Расспрашивать об этом жену, которая в курсе всех денежных и хозяйственных дел, как-то не хочется. Так что, Петр Филимонович, прошу подробно доложить о состоянии моих финансов и имущества. На всякий случай Джонсон будет записывать вашу информацию. Вдруг я опять что-нибудь забуду, а вы будете далеко. Ведь война продолжается, и не сегодня-завтра я опять выезжаю на фронт в свой корпус.

Петр Филимонович, ничуть не удивившийся моей просьбе (наверное, уже знал о проблемах с памятью у великого князя), начал свой доклад. Кац, тоже не удивившись, что ему придётся записывать приводимые данные, перевернул лист блокнота, в который мы заносили планируемые действия, и принялся туда записывать, какими мы обладаем средствами, чтобы эти действия начинать выполнять. Из этого доклада получалось, что живых денег и ликвидных ценных бумаг было не очень много. Великий князь, конечно, не был беден, но средств для изготовления новых видов вооружения не было. А так хотелось, не обращаясь в военное министерство или непосредственно к Николаю II, взять и предъявить им уже готовый напалм и пару дивизионов катюш. «Но что делать, придется вышибать из государства нужные для осуществления нашей задумки средства», – думал я, выслушивая весьма обстоятельный доклад управляющего. Вывод из этой речи напрашивался простой, чтобы вкусно кушать и красиво отдыхать, денег хватит, а вот что-либо сделать полезное для страны, средств не было.