Олег Кожевников - Михаил II: Великий князь. Государь. Император [сборник litres]

Наверное, Кац и дальше бы рассуждал о периферийных нервных окончаниях и как, воздействуя на них, можно обмануть мозг, но протиснувшись между Максимом и Силиным, к нам подошел барон Штакельберг. Он весьма почтительно, обращаясь ко мне, произнёс:

– Ваше величество, извините, что прерываю вашу беседу с господином Джонсоном, но уже всё готово, и в Николаевском зале вас с нетерпением ожидают.

Хотя у меня уже практически прошло самовнушение делать всё, что предлагает барон Штакельберг, но эти слова совпали и с моим желанием. Глядишь, на этом банкете ещё раз удастся переговорить с понравившейся мне дамой. По протоколу обер-церемониймейстера никаких танцев, в которых я должен был принять участие, не предвиделось. В связи с отсутствием императрицы этот пункт был исключён из программы праздника. А значит, не получится пригласить понравившуюся мне милашку на тур вальса, но, глядишь, всё-таки удастся хотя бы на минуту остаться с этой дамой наедине. А уж там я, как истинный фронтовик, не оплошаю и приглашу эту даму на собеседование в Гатчину – допустим, по поводу помощи бедным сиротам. А то, что у неё есть муж, это, может быть, и хорошо, тем более такой прохиндей. Вон как быстро свинтил, чтобы не мешать своей жене любезничать с новым императором. Гнилой генерал – наверняка думает сделать карьеру, закрыв глаза на шашни своей жены с императором. Противно, конечно, но сейчас практически все тыловые крысы такие. На всё готовы, лишь бы обеспечить себе любимому беззаботное существование. Честь и чувство долга отсутствуют, вот и профукала такая элита Россию. Не зря большевики их зачистили.

Вот о чём я задумался, когда барон предложил пройти в Николаевский зал. Не знаю, какая мысль владела в этот момент Кацем, но он первый отреагировал на слова обер-церемониймейстера, сказав:

– Уважаемый барон, государь неважно себя чувствует – разболелись старые раны, полученные на фронте. Нужно каким-то образом сократить оставшиеся мероприятия.

– Понимаю, господин Джонсон, что его величество только что с фронта и осилить такое грандиозное мероприятие по силам только настоящему помазаннику Божьему. Практически никаких обязательных элементов в обряде венчания на престол не осталось. Только встреча с послами дружественных держав. Они сейчас все в Николаевском зале.

Обращаясь уже ко мне, барон Штакельберг продолжил:

– Ваше величество, можете с послами долго не общаться. Несколько слов об общей борьбе с мировым злом и обещание воевать до полного искоренения раковой опухоли Европы. Так как вы отменили наиболее одиозные требования сухого закона и на столах в Николаевском зале стоит шампанское и коньяк, то вполне допустимо произнести тост за победу русского оружия в этой великой войне.

– Хорошо, барон, я вас понял. Постараюсь выдержать последний аккорд этой церемонии. Даже больше того, пожалуй, пообщаюсь с подданными в более неформальной обстановке. Всё-таки нужно будет устроить небольшой бал. У меня в корпусе офицеры ощущали праздник, только когда устраивались танцы. Во время таких импровизированных балов они ощущали себя настоящими кавалерами. И это несмотря на то, что дамы, как правило, были провинциалками в устаревших нарядах, но ощущение праздника после танцевальных па возникало. Вот и сейчас нужно оставить у присутствующих ощущение праздника, а не то, что им в силу своего положения пришлось участвовать в скучном мероприятии. Понятна мысль, барон?

– Да, ваше величество! В концертном зале вполне можно провести такое мероприятие. Сцена, на которой будут располагаться музыканты, там есть. Сам зал большой и уже освобождён от стульев. Вы сами это видели. Именно в концертном зале к вашей процессии, сформированной в Малахитовом зале, начали пристраиваться остальные участники церемониального шествия.

– Помню, помню, – именно там нас начала сопровождать музыка.

– Да, ваше величество. Музыканты всё ещё находятся на сцене – они будут играть во время праздничного ужина. Концертный зал расположен недалеко от Николаевского, и при открытых дверях музыка будет хорошо слышна вашему величеству и гостям.

– Вот и славно. Музыка будет способствовать хорошему настроению гостей. Может быть, и я после своей речи покружу в вальсе какую-нибудь даму. Пусть народ радуется приходу нового царя, а не занимается бесконечными разговорами о надвигающихся трудностях. Барон, я не знаю, как буду себя чувствовать после танца – вполне вероятно, что организм, утомлённый предыдущими мероприятиями, потребует отдыха. Если это случится, то пойду, полежу немного в кабинете рядом с Малахитовым залом. Это то помещение, где меня утром, перед началом мероприятия, пудрили и причёсывали. Там стоит большой диван, вот на нём и отдохну. Думаю, пару часиков полежу и восстановлю свои силы. Так что, барон, ужин не сворачивайте – пусть гости веселятся дальше, если даже виновник торжества временно отсутствует. Не мне вас учить, как это объяснить. Развлекать гостей в своё отсутствие поручаю господину Джонсону и вам, барон.

Я строго взглянул на барона Штакельберга, а повернувшись к своему другу, улыбнулся ему и подмигнул. В этот момент душа у меня пела. Всё-таки я придумал, как обмануть обстоятельства и организовать себе романтическое свидание с Нинель. Да, именно так звали симпатичную даму, с которой я успел сегодня полюбезничать. Когда она представилась – Нинель Шахова, и назвала свой титул – графиня, я еле удержался от улыбки, мне вспомнилось, что мы вытворяли в спальне с моей женой – графиней Брасовой. Вот бы с этой графиней так покувыркаться. Тогда мой игривый настрой нарушил Кац, но мысль об этой женщине никуда не пропала. А сейчас в процессе разговора я придумал целую многоходовую комбинацию, чтобы всё-таки взять штурмом эту графиню. Продумал, как нейтрализовать Каца. Место, где мой замысел может осуществиться, и тактику, по которой буду действовать. Решил косить под старого солдата, который не знает слов любви, а когда окажусь с графиней наедине, буду действовать, как поручик Ржевский в анекдотах двадцать первого века. Главное, напор и решительность, тогда крепость падёт, ну и, конечно, коньячка побольше. Пока мы шли с бароном и Кацем в Николаевский зал, я продумал и этот вопрос. Решил задействовать в этом деле Первухина. А то что он ходит как привязанный позади меня. Пусть займётся привычным делом – подготовкой поляны для отдыха своего командира. Так как я не привык тянуть с намеченным делом, то, приостановившись, подозвал к себе Первухина и дал ему все нужные поручения. А именно – подготовить в комнате, где меня причесывали, все для секретного разговора с одним из гостей. Дал я инструкцию и своим адъютантам. Их задача была, находясь в Малахитовом зале, никого не допускать в кабинет, где мной будет заниматься доктор. Это женщина – специалист по релаксации. Она будет заниматься принятой в Англии процедурой иглоукалывания. Максим, а тем более Силин впервые услышали слова релаксация и иглоукалывание. Но они поняли слово докторша и то, что пока императора будут лечить, никого не допускать в комнату, где Михаил Второй принимает оздоровительную процедуру. Про себя я усмехнулся над такой интерпретацией естественного желания давно не встречавшегося с женщинами мужика. А ещё подивился своей изобретательности в этом вопросе. Можно сказать, продумываю вопрос удовлетворения своего сексуального желания, как какую-нибудь важную стратегическую операцию.