Сергей Быков. - История

– И это не ошейник?! – Серьёзно глядя мне в глаза скорее утверждающе, чем вопросительно сказала Соле.

– Конечно, моя умница, конечно…. Есть ошейники куда прочнее кожаных. Честь, долг, любовь… это правильные «ошейники», но носить их человеку бывает весьма нелегко.Но есть «ошейники» гораздо страшнее – жадность, завись, жажда власти, глупость. Иногда человек, который их носит, их даже не замечает, но бывает, что он их цепляет с радостью и носит с большим удовольствием.

– Свобода… я никогда не думала о ней – задумчиво глядя в сторону леса, где давно растворился силуэт Мадам, проговорила Соле.

– Человек, как правило,начинает думать о ней, когда её теряет – криво усмехнулся я – но, зачастую к тому времени, бывает слишком поздно….

После недельного отсутствия вернулась лодка с ребятами. Дело было ближе к полудню, и мы с Хатаком сидели под навесом, когда за плетнём показалась голова Хвата. Одна! А где спрашивается ещё две? Стало слегка тревожно. Но глядя на невозмутимое лицо, уверенно подошедшего парня я успокоился.

– Хао Вождь и Великий шаман! Хао Главный Охотник!

Это что ещё за нереальный официоз? Кажется, я рано расслабился!?

– Что случилось? – опередил меня Хатак.

– Все в порядке, уважаемый Хатак. Все живы и здоровы, слава стихиям. Лодка цела, мы привезли и слюду, и цветные камни….

– Уф! Так какого хрена, ты, недоношенный долбодятел нас пугаешь… – завелся Хатак.

– Погоди старый! – Тормознул я его – Мне кажется, Хват не договорил. Ведь так?

– Да Великий шаман, я привез ещё двоих людей! – Прямо глядя в глаза, твердым голосом ответил Хват.

– Вот как? Интересно?!

– Учитель, ты поставил меня главным в этом походе с правом решать, что делать, если возникнет неожиданная ситуация. Форс-мажор – сказал ты. Он как раз вот и есть – парень слегка замялся, но тут же собрался и твёрдо продолжил -Прости Учитель, я немог поступить по-другому!

– Да? И почему?

– Учитель тебе нужно посмотреть на этих людей самому, и тогда, возможно мне меньше придется объяснять.

Я внимательно окинул взглядом решительную фигуру парня.

– Ну, что старый, пойдем, посмотрим кого притащили эти оболтусы нам в нагрузку!

«Да-а-а!!!» – Мысленно протянул я глядя на сидящую парочку весьма колоритного вида! Женщина, или скорее девушка, небольшого роста, черноволосая, скорее милая, чем красивая и очень, очень худая. Но по сравнению с мужиком ещё ничего, то и вовсе костяной остов, но зато какой остов…! Я не антрополог, но провалится мне на этом месте, если он на половину не неандерталец. Ростом он был, пожалуй с меня, мощные надбровные дуги, слегка выдвинутая вперёд нижняя челюсть, неслабый шнобель крючком, ипреизрядно волосат. А в общем – красив как гамадрил! Широченные плечи, бочкообразная грудная клетка, длинные руки, всё это когда-то, видимо, покрывали бугры могучих мышц, хилые остатки которых всё ещё виднелись на теле. Но самое поразительное было в том, что левая нога, ниже колена, у него отсутствовала. Шла-шла, а на середине голени обрывалась неровной культёй. Красной, как видно недавно только-только зажившей. А ещё на левой руке, экое одностороннее невезение у мужика, не хватало мизинцаи безымянного пальца, а также части ладони. Так что на конце руки у него была жуткая трёхпалая птичья лапа. Вот же ведь, итить-колотить, встрял где-то дядя неслабо. Как вообще жив то остался, с такими ранами. Лишний раз убеждаюсь,всё-ж предки были покрепче на излом, как не крути.

Увидев меня подходящего с остальными, он неуклюже сталподниматься, опираясь на массивное копьё. Девушка проворно, и как видно привычно, поднырнула ему под мышку, стараясь изо всех своих слабых силёнок ему в этом помочь. Бросив, на секунду, полный благодарности и нежности взгляд своих тёмно-карих глаз на девушку он перевёл его на меня….

Воля, спокойствие, ум и, я бы даже сказал, мудрость – вот что я увидел в этом взгляде. Воистину – глаза зеркало души! Увидеть такое в глазах записного абоминога – это полный разрыв шаблона.

– Хао Великий шаман Горький Камень – густым, слегка рычащим басом произнёс этот монументальный человечище – Тот, кого звали Угох по прозвищу Сын Старого, пришел к тебе, чтобы услышать Слово Судьбы!

Вот так!И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что есть Слово Судьбы. Да или Нет! Жизнь или Смерть!

– Чтож, добро пожаловать тот, кого звали Угох Сын Старого и его женщина, к костру племени Русов!

Поздняя ночь. Мы сидим возле рдеющего тихим пламенем костра и молчим. Давно уже накормлены, расспрошены и спать уложены нежданные гости. Впервые за долгие месяцы они наконец-то сыты, впервые за долгие месяцы они спят крепким спокойным сном, а не в пол глаза, вздрагивая и просыпаясь от каждого шороха. Впервые за долгие месяцы они наслаждались теплом живого огня. Удивительные люди! Как говорил Маяковский – «Из таких людей гвозди делать!» Ан нет, уважаемый поэт, мелковато для них это будет. Из них булатные мечи ковать разве что! Я всё время обалдеваю! Если верить науке моего времени,сейчас на земле проживает исчезающее малая горстка людей, а какие судьбы! Вот Хатак – воин, философ и путешественник, идущий за неведомым. Або Светлый Ручей – всю жизнь, ищущая знаний. Яр и Соле – оловянные солдатики, своей стойкостью заслужившие право на чудо! Или вы думаете не чудо, что к ним пришла помощь в виде странного дяди, который и сам незнамо каким чудом пришел к ним сквозь тьму тысячелетий?!

Говорят, что Шекспир якобы слизал сюжеты своих бессмертных трагедий с греческих образцов – чушь полная. Приглядитесь, они ежесекундно вокруг нас: драмы, комедии, трагедии…. Вот и Угох со своей возлюбленной Ша-Ша. Ша-Ша значит Тихая. Необычайно правильное имя для этой невысокой и можно сказать хрупкой девушки. Но это – тишина молчаливого гранитного утёса! Ну-ка попробуй заедь по нему кулаком! А может, это тишина бездонного лесного озера? Кто из смельчаков рискнёт донырнуть до самого его дна. Угох и жив только потому, что черпает силы из этой тишины.

Сам Угох, как я и предполагал, был и вправду полукровка. Мать из Людей, отец из Старых Людей, то бишь родители компаньонка и неандерталец. Как, почему, Угох не знает. Лет до десяти он жил в племени отца, которого естественно не знал, там он получил своё родовое имя – Угох, которое не переводилось никак. Жилось ему, конечно, не сладко, не свой – не чужой. Но мать его любила. Он помнил эти ласковые руки, эти прохладные пласты мха, которые она накладывала на много, много раз побитое тело. Эти маленькие кусочки съестного, которые она по-тихому совала ему в рот. И голос, ласковый голос, который обещал, что скоро станет всё хорошо, когда-нибудь станет всё хорошо. А что бы быстрее стало всё хорошо, Угох очень быстро покинул детство. Оно у первобытных детишек и так не длинное, а у него оно было совсем-совсем короткое. Там же он приобрёл многие привычки, от которых впоследствии так и не избавился, и они очень раздражали новых соплеменников обретённых, после тогокак их с матерью в один, далеко не прекрасный день, бес всякого объяснения, взяли и выгнали. Опять же – за что, почему Угох не знает. Но Старые Люди – добрые люди! Просто выгнали! Могли убить и съесть, у них это запросто.