Павел Крапчитов - На 127-й странице

Тереза стояла ни жива, ни мертва, а Томпсон продолжал сыпать информацией.

– Под конец Деклер объявил, что любая выпивка в баре для пассажиров первого класса весь вечер за его счет. То же самое касалось дамского салона. Дамы могли заказать себе любые напитки. Все оплачивал Деклер. Каков, а?! Кстати, вот и он.

Тереза повернула голову туда, куда смотрел Томпсон и увидела, что на палубу вышли Деклер, его воспитанник Генрих и новоиспеченная миссис Деклер. Авантюристка держала за руку мальчика, на лице которого была улыбка. Самое обидное, что и на лице Деклера было на редкость глупое выражение вселенского счастья.

– Извините, мне нужно вернуться в каюту, – сказал Тереза и, не дожидаясь ответа промышленника, пошла прочь.

– Да, да, я понимаю, – сказал Томпсон, хотя в это утро он мало что понимал. Его страшно мучило похмелье.

Вернувшись в каюту, Тереза сняла шляпку и села за стол, перед небольшим зеркалом. На душе было пусто, а ей самой было очень обидно. Самое плохое, что обижаться надо было только на саму себя. Деклер не давал ей никаких поводов, не делал никаких попыток ухаживания. Все его общение с ней было в рамках их совместного литературного творчества. Тереза вспомнила, как совсем еще недавно они сидели одни на палубе. Деклер рисовал ей героев сказки, а она, как дура, решила прижаться к нему. Тогда Деклер сделал вид, что не понял ее движения и отодвинулся от нее словно для того, чтобы рассмотреть получше рисунок.

Тереза раскрыла свой блокнот и вынула из него фотографическую карточку Жорж Санд. Великая писательница и феминистка молча смотрела своими большими глазами на Терезу.

– У тебя тоже такое бывало? – спросила Тереза.

Но фотография молчала.

– Конечно же, бывало, – ответила за мадам Санд сама Тереза. – Но ты не сдалась и в конце концов обрела счастье.

«Не сдамся и я,» – решила Тереза. – «Я переплыву океаны, я напишу самые лучшие репортажи, я даже не откажусь от совместного творчества с Деклером. Я пройду свою дорогу из желтого кирпича от начала и до конца, как бы трудно мне это не было».

Конец первой части.