Андрей Шопперт - Колхозное строительство 5 [СИ]

— Подожди с секретами. А ты с другими председателями делился этой методой?

— Кто интересуется — рассказываю, что за запах. А кто мимо проходит и нос воротит — те пусть за огромные деньги химию покупают. Я им не нянька.

— Не пойдёт. Нужно опять экскурсии к тебе гнать.

— Ага! Все вон теплиц понастроили, так в Москве цена на зелень и огурцы упала в два раза.

— Разные у нас с тобой, Марсель, оказывается, цели. У меня — дешёвыми продуктами страну накормить, а у тебя — содрать с библиотекаря с зарплатой шестьдесят рублей рупь за пучок зелени.

— Ну уж и рупь.

— Да я так, к слову. Жди гостей, и всё честно расскажи.

— Вечно вот начальники жить крестьянину мешают, — улыбается.

Ну, ему можно, в смысле — таким тоном с министром говорить. Вся Московская область у него учится. И пусть не сам придумал, но хватка как у бульдога, хрен отнимешь.

А в этот год Москва и все городки области завалены свежими овощами и зеленью — и она на самом деле подешевела. Может, врут всё, и рынок на самом деле отрегулирует что угодно? Ну да, после того как этакую прорву денег и административного ресурса-то вбухали. Дороги подлатали, деньги на теплицы выделили, технику новую дали, преступность серьёзно проредили, и вся милиция борется с пьянством и самогоноварением.

Загадку вспомнил. Что такое зерно, прошедшее огонь, воду и медные трубы? Самогон.

— Марсель, рассказать тебе анекдот?

— Давайте, — и ручку взял. Записывать будет?

— Маленький мальчик, вернувшись из деревни в город, заявляет родителям:

«Мама и папа! Это неправда, что корова даёт молоко. Его из неё вытягивают силой.»

— Не смешно.

— Почему?

— Это вы на меня намекаете, чтобы опытом делился.

— Вот к Герою тебя представлю в следующем году. Не подведи. Там ведь в характеристике нужно будет написать про наставничество.

— Эх, опять к нам едет ревизор.

— Знаешь, товарищ Председатель, что Уинстон Черчилль сказал перед смертью?

— «Собаке — собачья смерть»?

— Нет. Он сказал: «Я думал, что умру от старости. Но когда Россия, кормившая всю Европу хлебом, стала закупать зерно, я понял, что умру от смеха.»

— Не воскресим, но попереворачиваем.

— Сам хочу.

Приехала в Москву французская делегация во главе с министром сельского хозяйства Пьером Рабулье. Пётр встречает. Рядом — Гагарин и Будённый, и оба в военном. Один — генерал, другой — маршал, и все в орденах, аж позвякивают. Повозили делегацию по совхозам, по колхозам и прочим сельхозам — ну в смысле станций всяких семеноводческих. Потом отвезли в гостиницу «Метрополь» и фуршет устроили. Назюзюкались все, и дёрнуло Петра спросить товарища Рабулье:

— А чег-го эт-то вы в СССР про сссельссское хозз-зяйствво узнатть хотт-титте, тёззка?

Пьер икнул и говорит на русском без акцента:

— Мы перенимаем опыт работы в сельском хозяйстве.

— У насс? В сельссском хозяйсстве?!!

— Да! Дорогой тёзка! Нам о такой организации дела можно только мечтать. Совхоз и колхоз — это просто фантастика! Шефская помощь — это грандиозно!!! Пашут землю солдаты, пропалывают рабочие, убирают урожай студенты, сортируют профессора, аспиранты, доценты. И все — бесплатно. Продав продукцию, директор совхоза тратит деньги неизвестно на что, а потом говорит: «7 миллионов убытков». Фантастика! И ему их дают.

— Списсывааютт!

— Да! Святая Магдалина! Нам такое и не снилось! Помогите. Научите.

— Пётр Миронович! Опять вы кричите во сне. «Помогите?» Что-то случилось?

— Всё нормально, Юра, переутомился. Хрень разная снится. Скоро прилетим?

— Уже на снижение пошли.

— Ну, слава Святой Магдалине! — Не подводятся итоги в сельском хозяйстве. Не к добру.

Событие пятьдесят второе

— А мы продолжаем наш "Огонёк" и подходим к столику с молодым комбайнёром Талгатом Такойтовичем. Скажите, как вам удалось намолотить 100 тысяч тонн зерна на картофельном поле?

Октябрь месяц, и жара. Как люди марафон побегут? Хоть бы чуть попрохладнее.

И только это сказал… Ну, в смысле, подумал… Про себя сказал, как солнце исчезло, и ливанул дождь. Прошло-то меньше минуты — только с трапа спустился. Вернее, спустил сумки Маши и Тани. Пролез, толкаясь со спортсменами, обратно, уже за своей сумкой, вышел снова на трап — а тут дождь. Оперативненько желания сбываются.

— Пётр Миронович! — мужик незнакомый машет. Подошли.

— Пётр Миронович, вот за вами прислали персональный автомобиль.

Твою ж. Мечта Брежнева! Cadillac Eldorado красно-малинового цвета. Кабриолет. Одетый в мундир с кучей золота товарищ пытается поднять верх — и чего-то там заело. А ливень как из ведра. Ай, как замечательно! Мужик зонтик раскрыл, пытается его над Петром держать. Только товарищ метр с кепкой, а Пётр — почти метр восемьдесят, и тому приходится и руку вытянуть, и встать чуть не вплотную.

— Над девочками держите. Всё равно уже промокли.

Вся делегация дружно садится в автобусы. Много автобусов — пять штук целых. Плюс, сбоку ещё одна машина из недешёвых маячит — Volkswagen Transporter.

— Это за кем? — мотнул головой.

— Это охрана. В Мехико неспокойно.

— Ну, кабриолет теперь мокрый, может, в «фольксвагене» поедем. А кто прислал?

— Президент Мексики Густаво Диас Ордас. Он ждёт у себя в резиденции.

— И как я поеду туда, мокрый насквозь?

— Это официальное приглашение. Нельзя отказаться, — Мужичок посинел или позеленел. Дождь не тёплый совсем.

— А вы кто? — вот не было печали!

— Советник посольства Кузьмин Иван Андреевич. Меня наш посол Геннадий Иванович Фомин за вами отправил. Чрезвычайный и полномочный посол СССР в Мексике.

— Язык знаете?

— Конечно.

— Переговорите с охраной в «фольксвагене». А девочек куда?

— С вами. Президент очень хотел пообщаться с Машей.

— И что ж, мы мокрые будем? Международный скандал! — фыркнула Вика.

— А я что могу? Погодой управлять не обучен, — пошёл к микроавтобусу, гордо чеканя шаг. Под проливным дождём.

— Опять песни заставят петь, — фыркнула Таня.

— Конечно. Никто и не сомневался. Следующим самолётом весь ансамбль «Крылья Родины» летит. И вправду ведь неспокойно у них. Тут революция настоящая, уличные бои. Меня Громыко перед отлётом просветил.

— Пётр Миронович! Девочки! Пройдёмте в машину, — вернулся советник Кузьмин.

Из машины вылезли под дождь четверо полицейских. Форма прикольная: огромные фуражки с высокой тульёй и здоровенной кокардой в виде мохнатой звезды. Пётр сначала даже глаза протёр — думал, что еврейская шестиконечная. Потом лучи посчитал — нет, семь. Товарищи залезли в поливаемый дождём «кадиллак» и уселись в нём один на другом. Здоровенькие все, с автоматами американскими.

Приехали. Президентский дворец в Мехико — это такая хреновина, что и не описать. Даже в целом произведении. Три с половиной этажа. Первый — низкий, с маленькими окошечками-бойницами. Потом этаж нормальных человеческих окон. Следующий, как в тюрьмах: окна забраны железными (блин, как это называется?) «намордниками». Выкрашены они в бордовый цвет. Последний этаж — снова с изыском: окна сверху полукруглые. Ну и ладно бы — но дело даже не в окнах. Удивителен сам дворец — это длиннющая стена с несколькими декорированными орнаментом входами. Необычно, но красиво.