Андрей Шопперт - Колхозное строительство 4 [СИ]

Полный зал. Вот зачем этот товарищ из ЦК сообщил казахам о прибытии министра? Кстати, интересно — человек пятьсот делегатов, и всего парочку казахов Пётр в зале увидел. А куда потом эти миллионы русских людей денутся после развала Советского Союза? Сам Штелле сбежал из воюющего Таджикистана. Хорошо, родственники были — да и то долго по съёмным квартирам мыкались. А если нет родственников? Как предотвратить развал Союза? Андропов застрелился, Ельцин проживёт достойную жизнь в Краснотурьинске. Уж спиться ему там точно не дадут. Пётр специально поручил Романову присматривать за этим персонажем. Один раз Николаич уже заявился на строительную оперативку с бодуна. Романов церемониться не стал, вызвал милицию. Голуби прилетели, забрали в вытрезвитель и выпороли от души. Сняли на пустой фотоаппарат. Ельцин дядька здоровый — сопротивлялся, себе растяжение заработал в левой руке, и милиционер фингал получил. Оформили как нападение на сотрудника и возбудили уголовное дело — так, чтобы напугать. И подействовало! Взялся за ум. И за спорт взялся. Организовал, как и в Свердловске, гандбольную команду — и опять женскую. Неравнодушен, понимаешь, к девушкам в трусах. Поучил в глаз от жениха одной, да зуба лишился. После этого ещё и мужскую команду устроил. Обе стали призёрами первенства области, а женская — даже чемпионом, и теперь будет выступать во второй лиге. Одним словом, Ельцин страну теперь не развалит. Теперь кто-то другой.

На всякий случай Пётр ещё и о Бурбулисе позаботился. Дал команду в УПИ, чтобы секретарь парторганизации нашёл на него компромат. Накопали: тоже к студентке приставал. Исключили из партии. Пошёл учителем в школу вечернюю. Там, вроде, тоже уже в глаз получил.

Горбачёв на очереди. Он сейчас — Первый секретарь горкома Краснодарского. Вроде слышал Пётр, что чуть позже у товарища появится погоняло: «Мишка-конвертик». Взятки мелкие будут Сергеичу в этих конвертиках заносить. Посадим — даже если это враньё. Пусть у страны на одного Нобелевского лауреата меньше станет. Сознательно он страну пиндосам продавал, или просто был дурак — не имеет значения. Какая разница — идейный ты предатель, или продал страну по дури своей? Сломал ведь жизнь сотням миллионов людей, «лучший немец» года! Гитлер — младенец. На том миллионов сорок. На этом, с учётом демографических ям и разгула преступности, — не меньше. А если считать, что именно после этого пиндосы себя стали считать сверхчеловеками и развязали десятки войн по всему миру — сколько жизней? Неужели один дурак мог столько горя принести? Может, просто грохнуть из снайперки? Нет! Должен сесть — а там, на зоне, из него должны полупокера сделать.

Собрание целиноградских коммунистов набирало обороты. Чего-то говорили люди о решениях Пленума, о принятии важных документов на съезде, аплодировали выступлению какой-то птичницы. В зале было холодно. Даже очень холодно! То ли не успели прогреть к приезду «масквичей», то ли выше и нельзя поднять — и два с половиной часа этой пытки.

Штелле разозлился не на шутку. Сразу после окончания велел везти в гостиницу, а к восьми утра прислать два УАЗика и сопровождающего. Поедут по ближайшим колхозам.

Утром Мальцев ехать отказался — вернее, не смог. Заболел. Нашли в гостинице градусник — чуть не тридцать восемь! Отправил Пётр дедушку в больницу областную, сам же с секретарём ЦК Кулаковым, заместителем министра сельского хозяйства Казахстана Субботиным Виктором Яковлевичем и тремя сопровождающими поехал в колхоз имени Ленина. Точно — потёмкинская деревня. Ровные аккуратные домики, ангары рядами. Коровники, птичник приличный, свинарника два. Образец! Единственный минус — дороги. Их к приезду начальства расчистили, но ветер свёл усилия трактористов почти на нет. Занесло, еле видно. Добрались, прошли по хозяйству — ну могут ведь! Вот так должен выглядеть колхоз, разве что нужны доильные аппараты и молокозавод. Председатель, мощный дядька с Золотой звездой на груди, на вопрос, чего ему не хватает, буркнул про внимание.

— Не хватает внимания? — не понял Тишков.

— Кхм. Наоборот, не обижены. Работать некогда, чуть не каждый день экскурсии. Вы бы, Пётр Миронович, возвращались в город, а то вон метель начинается и холодает на глазах.

— Мы ещё в соседний колхоз собирались. «Заветы Ильича».

— Там то же самое. Если чего плохого хотите увидеть, то это в степь дальше надо — но туда сейчас только вертолётом.

Послушались умного человека и решили вернуться, но отъехали километров пять — и завязли в снегу. Выдернули один УАЗик другим и снова тронулись, почти сразу снова завязли, опять удалось вытащить второй машиной. А вот третий раз обе сели в снег по грудь. Небольшая балочка, её и не видно — а снега по пояс. Поработали единственной лопатой. Ну, хоть согрелись. Еле-еле одну машину вытащили, стали дёргать вторую — и чего-там хрустнуло. Тут заглохла первая — народ начал паниковать. Откопали, где лопатой, где руками-ногами, второй УАЗик, подогнали его к первому и стали решать хитрую задачу: «Кому умирать». Все восемь человек в один УАЗ не влезут? Влезли. Тронулись. Ровно сто метров отъехали — заглох двигатель. А метель уже не на шутку разгулялась! Да и температура прямо на глазах падала. Посовещались, куда идти. Примерно километров по семь и до города, и до колхоза. Решили в город. Ну, решили и пошли.

Наверное, сбились бы и заплутали — да, на счастье, у шофёра местного был с собой компас. С дороги точно сошли, но хоть кругами не ходили. Зато по пояс в снегу. Два человека были постарше, обоим лет по шестьдесят с гаком, и одеты явно не по погоде. Член ЦК и корреспондент «Правды». Пришлось обоих в прямом смысле слова тащить на себе, по очереди. Потом таких стало трое. Потом четверо. Пётр тоже ноги явно обморозил, не чувствовал их. Люди стонать начали. Нужно отдохнуть.

— Вы что, не понимаете? — гаркнул на них один из шофёров, — если остановимся — погибнем.

И что? Поползли. Потом совсем плохо стало. Два молодых водителя пробивают дорогу, а потом возвращаются и втроем, с Петром, перетаскивают стонущих людей — и снова дорогу торить. Сколько раз они это проделали, Пётр не помнил. Раз десять? Вдруг парень, что лучше всех держался, заорал и стал в степь показывать. Огоньки блеснули. Фары?!

Очнулся Тишков в больнице. Ноги обморожены, но гангрена не началась. Отрезать пока не будут. Пока!

— Вы любите музыку?

— Да, но ничего страшного, продолжайте играть.

Выжил. И на ногах только одного пальца лишился — на каждой. Чуть прихрамывать стал. Пока болел, в Москве Армагеддон успел начаться и закончиться. Как всегда, получилось всё хреново. Информация о чистках явно утекла из штабов — и главнюки успели смыться. Всего по Москве и Московской области было задержано около тысячи лиц без определённых занятий. Тунеядцев? Нет. Тунеядцы тоже были, и их сразу посадили за это самое тунеядство. Дважды человек должен получить предупреждения об уголовной ответственности по статье 209 УК РСФСР — кому в этот раз не повезло, все два предупреждения получали за пять минут. И вперёд, в ЛТП. Ещё огребли цыгане. С ними, как и с тунеядцами, начал бороться ещё отец «оттепели» Хрущёв. Коренным образом повлиял на жизнь цыган в СССР указ об осёдлости от 26 октября 1956 года. Полное название документа было таким: Постановление Совета Министров РСФСР № 658 «О приобщении к труду цыган, занимающихся бродяжничеством». Важно в этом постановлении как то, что впервые на государственном уровне цыган назвали цыганами, так и то, что именно по национальному признаку теперь могли проводиться репрессии — а раз могли, то и проводились. И никакого результата! Как не работали, так и не работают, как воровали и обманывали доверчивых людей, так и продолжают. К тому же насчёт воровства у них легенда имеется: когда Понтий Пилат распинал Иисуса Христа, цыгане умудрились украсть гвоздь, тот самый, который должен был пройти через сердце Спасителя. За это, мол, Господь простил цыганам воровство, и теперь это для них даже не грех.