Валерий Большаков - Новый путь

Вот только… Как он поведет себя, если их по-настоящему прижмут? Вальцев точно не сдастся, а Стивен Вакар? Не предаст ли он Родину дважды? Во второй раз полегче будет…

— Устали, Майк? — Даунинг неожиданно встрепенулся и нажал кнопку.

— Терпеть можно, — слабо улыбнулся Максим, следя за полупрозрачной перегородкой, что с шорохом отрезала троицу избранных от Чака и Пегготи, сидевших впереди.

— Скажите… — куратор забарабанил по широкому подлокотнику, и кривовато усмехнулся, пряча неловкость за наигранной шутливостью: — А что станется в будущем с Джеком Даунингом?

— Я ждал этого вопроса, — спокойно сказал Вальцев, откидывая голову на кожаную подушку.

— Стоп, ребята! — вскинулся Степан. — Тут прослушки нет?

— Все чисто, Стивен, — Джек сделал нетерпеливый отметающий жест. — Фолви дважды проверял.

— Если бы я остался в СССР, — неспешно начал Майкл Зор, косясь на Даунинга, — вы бы лет через десять стали резидентом в Москве, а в девяностых вас назначили бы начальником Оперативного директората ЦРУ…

— Н-неплохо… — «Айвен» даже растерялся от сияющих перспектив. — Но вы здесь!

— Да, — согласился Максим, — и потолок достижимого резко ушел вверх. Сами подумайте: мы с вами только что консультировали президента Соединенных Штатов! И я уж не знаю, до каких высот Джек Даунинг поднимется теперь. Выйдет в директора ЦРУ? Или займет пост вице-президента? Не забудьте: до выборов ровно год, можно успеть заделаться для Форда незаменимым! А я вам в этом помогу…

«Айвен» не сразу ответил, а когда собрался с мыслями, Вальцев опередил его.

— Не поймите меня превратно, Джек, и не ищите в моем предложении намека на «широкую русскую душу»! — заторопился он. — Просто мы со Стивеном привыкли именно к вам, а ваш ум и терпение делают ситуацию сносной. Думаю, вы понимаете, что нам сложно укорениться в чужой почве, да и, ведь, без «садовника» нашу парочку точно не оставят! Пусть уж всё остается, как есть.

— Пусть! — бодро откликнулся Даунинг, блаженно релаксируя. — Какие пожелания, джентльмены?

— А вывезите нас куда-нибудь за город, что ли, — оживился Зор. — Подышать, видами полюбоваться, а то сплошные заборы и стены!

— Великие водопады Потомака подойдут? — куратор повернулся всем телом к соседу.

— Вполне!

Даунинг вдавил кнопку, и перегородка мягко ушла вниз.

— Чак! Давай, на Грейт-Фолс!

— Да, сэр.

Басовитое урчание мотора поднялось на октаву, и лимузин плавно набрал скорость.

«Вот тебе и весь сказ!» — довольно заерзал Вакарчук.

Я подкатил на «Ижике» к бывшей межрайбазе, эффектно рявкнув турбиной. Очень солидная вывеска, золотым по черному извещала: «Центр НТТМ „Искра“».

«А ничего так!» — заценил я. Потрудились мы ударно — и бурьян выпололи, и окна застеклили, и пару самосвалов хлама вывезли.

Встречать меня выбежал один лишь Саня Заседателев, хотя «Волжанка» Ромуальдыча уже стояла во дворе, притягивая взгляд свежей окраской.

— Как жизнь? — вежливо поинтересовался я.

— Там… Серафим заходил, сказал… — Заседателев суетливо вынул расческу из кармана куртки, и двумя точными движениями довел свой аккуратный пробор до идеала. — Сказал, что с протоколом отчетно-перевыборного собрания они ознакомились, и утвердили твою кандидатуру единогласно. Поздравляю!

— Спасибо, — рассеянно отговорился я, голова другим была забита. — Ты едешь?

— В Одессу? Ага!

— А чего не переоделся?

— Я щас! — засуетился Саня. — Я с собой взял!

— Живо!

Раскомандовался я не по давней сержантской привычке, просто волнение зашкаливало. Подойдет ли Инна, как обещала? Может, рвануть сразу за ней? А, главное, удастся ли сюрприз?

Ни в каком Интернете не выведаешь того, что мне довелось услышать летом пятнадцатого года от одного бодренького старичка. Своей лысенькой головой с редким пухом, да на морщинистой шее, да с хрящеватым носом-крючком он здорово походил на ощипанного петушка-заморыша, а ведь когда-то Руслан Сергеич изрядным ходоком слыл, ни одной юбки не пропускал.

В ноябре благословенного семьдесят пятого кудрявый Руся крутился-вертелся в помощниках у самого Гайдая. Мрачный творец шедевральных комедий ушел в унынье, как в запой, уверив себя в полной растрате душевных сил — и сбежал в Одессу, в отчаянной охоте за синей птицей вдохновения.

В моей «прошлой жизни» охота ему не удалась, а мечта снять «Кавказскую пленницу-2» скоропостижно угасла. Мысль помочь мэтру мне даже в голову не приходила, пока я не узнал о давней Инкиной мечте. И, как наш Зенков витиевато выражается, «Пуркуа бы и нет?»

Я так глубоко погрузился в свои переживания, что не заметил, как на мои глаза легли узкие ладошки. У меня мигом отлегло, а радость взбурлила игристым вином, распирая грудь и ударяя в голову амурным хмелем.

— Инка!

Я облапил смеющуюся девушку, и она не сразу совершила попытку вырваться, слабо упираясь мне в плечи и прерывисто шепча:

— Мишка, ты что? Люди же кругом!

— Мы все видели! — дуэтом отозвались близняшки, хихикая.

— А Рита где? — вылетело у меня.

— Ах, Рита… — затянула Хорошистка.

— Мы все слышали! — попеняли две сестрички.

Сыграть сцену ревности Инне помешал приезд школьного «ГАЗика». Подвывая движком и хлябая бортами, грузовик замер у кованых ворот Центра. С кузова десантировались Жуков, Динавицер и Зенков, а из кабины вынырнул Ромуальдыч.

— Миш, здорово! Ты девчонок повезешь?

Я не успел ответить.

— Ага! — кивнула Инна, демонстративно прислоняясь ко мне.

— А чё сразу он? — затрепыхался Изя.

Девушки дружно показали ему язычки, и Динавицер увял.

— Всё, едем! — прикрикнул Вайткус. — Эдик, поведешь «ГАЗон», а я на своей…

— Я! Я еще! — выскочил Заседателев в засмальцованном ватнике.

— К Эдьке в кабину, — вытянул Ромуальдыч указующий перст, и гаркнул: — По машинам!

Улица ветвилась, как мелкая речушка, приникая к истокам Молдаванки. Противная морось сеялась с самого утра, изгоняя редких прохожих, застя пространство сквозистой кисеей. Развесистые платаны стоически зябли в промозглой, серой мокряди, выступая маяками у обшарпанных стен и срезанных углов на перекрестках.

Старые дома в два-три этажа жались друг к другу, словно пытаясь согреться, а за темными недрами подворотен засвечивалась тайная жизнь одесской закулисы — «безразмерные» панталоны на бельевых веревках, подпертых шестом; ряды и шеренги ржавых почтовых ящиков под аркой; выступавшие над двориком балкончики и галерейки, до которых взбирались ступеньки наружных лестниц.