Олег Ленкоранский - Снова дембель [litres]

– Здравия желаю, товарищ майор! Рядовой Морозов по вашему приказанию прибыл, – гаркнул я так, что майор даже слегка поморщился от громкости доклада.

– Присаживайся, товарищ боец. В ногах правды нет.

Последовали дежурные вопросы, ответы на которые и так можно узнать из моего личного дела, лежащего на столе. Поэтому особиста больше интересует моя реакция, манера держаться и прочие психологические штучки.

Учитывая, что я сегодня далеко не первый, а в коридоре еще человек десять таких же пациентов, и на каждого минут пять-десять можно выделить, то папаша Мюллер сильно не затягивает и сразу в лоб начинает прощупывать меня на предмет вербовки.

Проникновенно «лепит горбатого», что служба наша и опасна и трудна, и что неприятности происходят исключительно из-за того, что командование часто бывает не в курсе происходящего. И если вовремя предупредить, довести информацию до кого нужно, то будет всем счастье и полная лепота в части.

– Ты же комсомолец? – задал риторический вопрос товарищ Жилинский, нагло давя на мою пролетарскую сознательность, не подозревая об ее отсутствии. Или, скорее, проверяя ее наличие?

– Конечно, комсомолец! И вообще хочу поступить в Голицынское пограничное училище и стать офицером.

– Это замечательно, – сразу оживился будущий начальник особого отдела. – Значит, сработаемся.

– Готов помочь всеми силами родным органам, – выдал я несколько двусмысленную фразу, посколько родными органами для меня являются печень или почки, но никак не товарищ Жилинский с подчиненными. У нас даже фамилии разные – какие же мы родственники.

– На свой призыв стучать не буду.

Товарищ майор, кажется, не удивился, лишь мелькнуло что-то в глазах, хитрое и насмешливое.

– Только на своих? – заглотил любезно предложенную наживку змей-искуситель в погонах. – Как это сочетается с твоими твердыми моральными принципами?

– На первом году службы солдат чаще всего совершает ошибки по незнанию или отсутствию жизненного опыта. Старослужащие нарушают Устав осознанно, а значит, с этим надо бороться всеми силами.

– Интересная философия. Первый раз встречаю такую избирательную совестливость. Ну да ладно. Денька через три зайдешь ко мне, поговорим о твоем желании поступить в училище.

На самом деле мне эта бурса нужна, как телеге пятое колесо. На первом году службы меня никто не отправит учиться, а на втором и вовсе не до того будет, здесь начнется такой бардак и светопреставление, что самим бы выбраться. Но желание поступить в училище хоть как-то объясняет мое желание сотрудничать с особым отделом, в нынешние времена это почему-то считается аналогом стукачества и осуждается в коллективе. Вплоть до мордобоя и общественного осуждения.

Стукачам обычно полагается «темная», это когда сзади набрасывают одеяло на ничего не подозревающую жертву и пи… пинают до изнеможения. Поскольку избиваемый не видит, кто его колотит, то не сможет опознать своих обидчиков и сдать их. Конечно, могут наказать всю роту, но это будет всего лишь дисциплинарная мера, а не уголовная статья за избиение. Поэтому явление весьма распространенное и, если быть до конца честным, то весьма удобный способ воспитания дятлов.

Поэтому добровольно сотрудничают с особым отделом не очень охотно, хотя, конечно, майор Жилинский умеет убеждать, и осведомителей у него как тараканов в привокзальном буфете.

Мне же нужно не только войти в доверие, но и сделать головокружительную, стремительную карьеру, поскольку времени очень мало. Старыми темпами я только через год в разведотдел попал бы. И для этого мне надо заинтересовать именно «папашу Мюллера», ему свой толковый человек в разведке явно не помешает.

Но как совместить сотрудничество с особистом и муки совести, терзающие мою интеллигентную в первом поколении душу? Чтобы заработать авторитет, надо давать ценную информацию, в простонародье – «сливать» чьи-то грешки и косяки.

Решение этой головоломки простое и гениальное одновременно. Чтобы стыд не грыз и совесть не мучила, сливать надо… свои собственные грешки! И если их нет в наличии, то надо наладить их конвейерное производство. Сам сделал, сам на себя настучал. Все гениальное – просто! Но стучать на самого себя несколько странно, поэтому об авторе косяков можно умолчать. Что я и делаю.

Память услужливо сообщила, что между майором Жилинским и подполковником Ширяевым, зампотехом части, очень непростые отношения. Да и какие еще могут отношения быть между честным служакой и матерым казнокрадом. При этом первый должен ловить второго, но не смеет его взять за жабры, поскольку зампотех имеет волосатую лапу в генеральских кругах.

Командир части занимает равноудаленную позицию и не вступает в спор «хозяйствующих субъектов», поскольку портить отношения ни с вышестоящим начальством, ни с особистами не хочет. В итоге ситуация подвисла в неустойчивом равновесии. Но понять, какие чувства испытывает Жилинский к зампотеху, не сложно.

Поэтому я решил подарить майору замечательный повод, чтобы вставить шпильку своему визави. Собственноручно созданный повод, между прочим.

Поскольку автопарк находится в ведении заместителя командира части по технике, то пожар, о котором никто не доложил начальству, – это серьезное ЧП. Ведь автохозяйство – это зона повышенной опасности. Тут горит все, даже то, что гореть не должно вообще в принципе. Тут даже земляной пол в боксах пропитан автомобильным маслом на глубину полметра.

Поэтому с чистой совестью сообщаю особисту, что на днях в автопарке случился пожар. Загорелась бочка из-под краски, в которую кто-то бросил окурок.

Мол, слышал краем уха, как эту новость обсуждали старослужащие.

Не поленился, сам проверил, действительно в десятом боксе присутствует обгоревшая бочка, запах гари очень сильный, явно свежий. Также добавил, что из разговора понял: огнетушитель не сработал ни один. Может, их наконец заменят на нормальные – тогда вообще польза будет не только мне лично, но и всей автороте. Лиц не запомнил, естественно. Я их вообще со спины видел, меня же они не заметили, похоже.

Майор обрадовался наверняка, но виду не подал. Задумчиво окинул меня взглядом, словно заново оценивая. Наверное, вычисляет сейчас в уме, кто я: хитрый проходимец или наглый карьерист?

– Спасибо, Александр. Важная информация.

Я промолчал, поскольку запутался немного, выбирая, что ответить: «Служу трудовому народу», или тут подходит старорежимное «рад стараться…»

Вот так и прокалываются попаданцы! В самых неожиданных местах и обстоятельствах.

Сижу, значит, в мягком кресле, никого не трогаю, тихо-мирно посапываю. Не сказать, что кресло шибко мягкое и удобное, скорее наоборот – жесткое и не слишком эргономичное, как в обычном советском кинотеатре. Но много ли надо той мягкости солдату на первом месяце службы, чтобы прикорнуть? Вопрос риторический.