Александр Михайловский - Год 1914-й. До первого листопада

Собственно, уже этого было бы достаточно для выдвижения претензий, равносильных объявлению войны, но как раз в этот момент австро-венгерские газеты разражаются шквалом публикаций, обвиняющих в организации покушения младшего сына короля Петра, наследного принца Сербии Александра Караджоржевича. Прочитав об этом в газетах, король мгновенно понимает, что все это не газетная утка и не клевета, а святая истинная правда. Все! С этой минуты короля Петра не существует – он впал в старческую деменцию, и невозможно даже пустить в дело заранее подготовленный и подписанный указ о регентстве королевича Александра, поскольку на такой ход Вена и Будапешт немедленно ответят артиллерийскими залпами.

И вот королевский дворец заснул тяжелым беспокойным сном. Спит король Петр, спит принц Александр, спит дворцовая прислуга, и даже охрана дрыхнет на своих постах, опираясь на винтовки. Спят даже собаки в будках и кошки на своих лежанках, хотя им по ночам положено трудиться и гонять мышей. Впрочем, ничего удивительного: ведь дворец до третьих петухов накрыло заклинание мертвого сна, и люди, которые сейчас не спят, входят в свиту самовластного Артанского князя Серегина, прибывшего к своему сербскому коллеге с рабочим визитом. Вот он идет по полутемным коридорам, и меч Бога Войны покачивается у него на бедре. Рядом с ним – старший и опальный сын короля Петра, королевич Джоржи. Он решителен и сосредоточен, ибо увидел шанс изменить к лучшему как свою судьбу, так и судьбу всей Сербии. Впрочем, все не так. Сербия для старшего из королевичей превыше всего, а своя судьба проходит по категории «разное». Следом за этими двумя попарно идут Дима-Колдун и Лилия, Анна Сергеевна и товарищ Бергман, Митя-Профессор и Ася-Матильда, а замыкает процессию Ника-Кобра, опасная как ядовитая змея на тропе войны.

Вот и королевская спальня. Дима-Колдун шепчет заклинание Сытого Железа – и дверь открывается совсем без скрипа, лишь с легким щелчком английского замка. Тишина. Огромная кровать под балдахином, а на ней, среди скомканных простыней, в огромной ночной рубахе не по размеру, свернулся в клубочек, будто пытаясь защититься от внешнего мира, худой и костлявый старый король Петр, больше похожий на высохшего кузнечика. Но для королевича Джоржи это самый дорогой человек на свете, и при виде старческой беспомощности своего пожилого родителя на его глазах выступают слезы.

Лилия подходит к кровати, смотрит на старого короля, потом поворачивает голову и говорит:

– Джоржи, мне нужно чтобы ты помог мне. Для успеха лечения твоего отца нужно положить ровно у края кровати, а то будет нехорошо, если целая богиня поползет к нему по постели на коленях. Не бойся, он не проснется, пока я не дам ему испить священной воды из источника жизни.

На помощь королевичу Джоржи приходят Дима-Колдун и пажи адъютанты Серегина; вчетвером, частично магией, а частично руками, они достают старого короля из его берлоги, свитой из одеял и простыней, и укладывают ровно на краю ложа, предварительно расправив все члены. Лилия сдувает со лба непокорную челку, говорит куда-то в пространство: «Кыш, противные!» (имея в виду Лиссу, Ату, Манию и прочих богинь безумия) и приступает к священнодействию пальцетерапией. Король ойкает и охает сквозь сон, но не просыпается, а дело тем временем движется бодро. Вот в руках у богини-целительницы появляется большой бокал, наполненный пузырящейся от избытка энергии живой водой, она делает знак, и Митя-Профессор с Асей-Матильдой усаживают старого короля на постели. Лилия подносит стакан к губам короля Петра – и тот, не просыпаясь, начинает жадно пить из него крупными глотками. С последним глотком глаза, в которых больше нет ни грана безумия, открываются, и сербский король растерянно оглядывается по сторонам. Узнав своего старшего сына (вот от кого он не ждет никаких пакостей) он растерянно спрашивает:

– Джоржи, кто все эти люди?

– Дорогой ПапА, – отвечает тот, – позволь представить тебе самовластного Артанского князя Серегина, воина и полководца, носителя священного меча архангела Михаила, победителя сатанинского отродья херра Тойфеля, аварского кагана Бояна, монгольского хана Батыги, императора Наполеона и множества других злобных и опасных врагов… А также Специального Исполнительного Агента Всемогущего Творца Всего Сущего, уполномоченного исправлять кровавые зигзаги человеческой истории.

Едва королевич Джоржи заканчивает говорить, грохочет гром, а Артанский князь на мгновение подвыдергивает свой меч из ножен, затопляя королевскую спальню ослепительной вспышкой света Первого Дня Творения. Ослепленный король растерянно моргает, потом начинает неистово креститься. Но нежданные гости из королевской спальни никуда не пропадают.

– Успокойся, папа, – говорит Джоржи, – господин Серегин пришел к нам предложить помощь против австрийцев, Димитриевичей и прочей пакости, облепившей нашу страну, будто блохи шелудивую собаку. Поверь моему слову – а я был в расположении штаб-квартиры Артанского князя и уверился, что у него имеются возможности для того, чтобы нанести Австрии военное поражение, присоединив к Сербии земли с преобладанием коренного сербского населения. Но не более того. Та Великая Сербия, которую на обломках умирающей Австро-Венгерской империи вознамерились построить господа Димитриевич, Пашич и другие наши записные националисты – это путь в никуда. Итогом такой авантюры будет только гноище, пепелище и новые страдания нашего несчастного народа. Так было в мире сто лет тому вперед, из которого происходит Артанский князь, когда Сербия сперва перессорилась со всеми, в том числе и с Россией, а потом пала ниц от бессилия, чтобы не подняться больше никогда. Нет уж, задачи себе надо выбирать по плечу, а среди союзников отличать искренних друзей от тех, кто использует Сербию в качестве одноразового инструмента, который не жалко и выбросить.

– Я тебя совсем не понимаю, сын… – бормочет король, – о чем ты говоришь?

– Я говорю о покушении в Сараево, которое случилось не потому, что наши националисты совсем обезумели, а по приказу из Парижа, – ответил Джоржи. – При этом французским политикам безразлично, что случится с Сербией после того, как ей объявит войну Австро-Венгрия, а Россия во исполнение союзнического долга перед Сербией начнет мобилизацию своей армии. Самое главное, что Германия объявит войну России, а это означает, что Франция может присоединиться к всеобщему «веселью», вторгнувшись в Эльзас и Лотарингию. При этом месье Клемансо абсолютно все равно, сколько сербов погибнет ради того, чтобы привести в движение этот механизм – главное, что его цель реванша за прошлую франко-прусскую войну будет достигнута. Мы не будем сейчас говорить о том, кому и в какую цену обойдется эта авантюра, ибо господин Серегин намеревается смешать карты и раздать их по новой. Главное в том, что организаторы покушения на Франца Фердинанда действовали не в сербских, а во французских интересах, а следовательно, являются государственными изменниками.